Личность переводчика как субъективный фактор художественного перевода (на материале книги Л. Уоллиса «Бен-Гур»)

Автор: Крупник Лилия Викторовна, аспирантка Московского государственного областного университета

Статья подготовлена для публикации в сборнике «Актуальные вопросы переводоведения и практики перевода».

Согласно мнению Л.Л. Нелюбина, художественный перевод должен «передать дух переводимого произведения» и произвести впечатление на своего читателя, какое подлинник производит на «своего» [4, с. 246]. Двойственный статус художественного перевода соответствует его двоякой роли в свете межкультурной коммуникации: с одной стороны, переводной художественный текст замещает оригинал для читателей, а с другой, становится литературным фактом переводящей культуры. Первое условие требует от перевода верности оригиналу, второе – литературно-художественных качеств, отвечающих нормам и традициям переводящего языка и культуры [3, с. 3].

Необходимо отметить, что художественный перевод являет собой весьма сложный психосемиотический процесс восприятия, осознания смысла исходного текста и семиозиса – обозначения художественной информации средствами переводящего языка и культуры. Нередко «за поверхностными, собственно языковыми значениями, определяющими прямую соотнесенность языкового знака с предметно-логическим рядом явлений, скрывается целая сеть ассоциаций, общих и индивидуально-авторских, вовлекая читателя-переводчика в сложный процесс реконструкции художественного образа, то есть поиска художественно-языковой истины» [3, с. 4]. От субъективного восприятия переводчиком информационной ценности исходного текста, его художественных образов, зависит дальнейшая судьба перевода произведения. Некоторая информативность исходного текста может быть отнесена переводчиком к информационным шумам и, таким образом, потеряна при переводе. Рассмотрим психологические аспекты процесса художественного перевода поэтапно.

Начнем с этапа освоения исходного текста переводчиком. Здесь будет ошибочным представлять исходный текст в качестве набора языковых единиц. Во-первых, исходный текст – это знаковое отражение авторской мысли, приобретающее самостоятельный статус. Во-вторых, исходный текст переосмысляется переводчиком, перерождаясь, таким образом, в новую материально-выраженную мысль, отчужденную от автора и сформированную в сознании переводчика. Исходный текст здесь может быть представлен как авторская мысль и переводческая мысль на этапе восприятия текста. Заведомое несовпадение этих способов существования исходного текста очевидно. Т.А. Казакова обозначает такие несовпадения термином «разночтение» – «результат семиотических лакун, которые определяются несовпадением культурного и языкового опыта автора и получателя текста» [3, с. 124]. Однако здесь присутствует некоторая область пересечения «авторской мысли» с «мыслью читателя-переводчика» в силу общекультурных и общеязыковых факторов.

На этапе переводческого семиозиса знаки исходного текста вступают в сложные и противоречивые отношения не только с тезаурусом переводчика, но и с условиями переводящей культуры и возможностями переводящего языка. При этом информационные лакуны, возникшие в ходе вторичного семиозиса, либо компенсируются, либо по разным причинам остаются и создают семиотическое напряжение в переводном тексте. Такое напряжение возникает в результате переводческой ошибки и снижает уровень знаковой имитации исходного текста.

В работе Л.С. Бархударова подробно рассматриваются способы передачи трех типов значений слов – референциальных, прагматических и внутрилингвистических – и делается важный вывод о зависимости передачи этих типов значений от характера переводимого текста, его жанра (научно-технические, художественные, поэтические тексты). Эта зависимость проявляется в учете того, «каким значениям необходимо отдать преимущество при передаче, а какими можно жертвовать, с тем чтобы свести до минимума потери информации, наиболее существенной для данного текста» [1, с. 73]. Л.И. Борисова отмечает, что «для художественной литературы часто ведущими оказываются прагматические, а для поэтических текстов − внутрилингвистические значения» [2, с. 14], поэтому при художественном переводе нередко приходится жертвовать значениями других типов, например референциальными. Поскольку изучаемое произведение Л. Уоллиса «Бен-Гур» представляет собой прозу, является уместным рассматривать особенности передачи референциального и прагматического значений.

Если стратегия переводчика основывается на передаче слова словом – т.е. референциального значения – с учетом исключительно лексико-грамматических характеристик текста и без учета внутритекстовых и внетекстовых скрытых коннотаций, прагматических значений, которые придают художественному тексту колорит и глубину, то на практике это приведет к информационным потерям. Например, название реки the Jabbok River было переведено переводчиками по-разному. Ю.Д. Засецкая (1888г.), дочь Дениса Давыдова, известная среди своих современников своими глубокими познаниями в Священном Писании, передает топоним традиционным способом – река Иавок. Эта река является одним из притоков реки Иордан и не раз упоминается в Ветхом Завете. Н.И. Кролик (1993г.) транслитерирует топоним – река Джеббок, тем самым лишая произведение, посвященное зарождению Нового Завета на Земле Обетованной, не только естественного колорита, скрытых коннотаций – прагматических значений, но и всякой логики. Откуда река с американизированным названием может появиться в Иудее I века н.э.? В данном случае немотивированная замена приводит к неверному восприятию основных параметров описываемой ситуации.

Научный аспект художественного перевода составляют также знания в области лингвистики исходного и переводящего языков, культурных и литературных традиций, осведомленность о личном и социальном мире переводимого автора, о психологии литературного творчества и других важных условиях существования художественного текста. Творческий аспект или искусство художественного перевода складывается из личного литературного мастерства переводчика, его таланта и способностей, наличия фоновых знаний, психологической готовности к этому виду творчества, а также от умения предвидеть литературные потребности читателя своего времени в рамках межкультурного общения. Необходимо отметить, что при художественном переводе определенную роль играют как объективные, так и субъективные факторы.

В теории перевода проявляется тенденция к выявлению субъективных факторов в процессе перевода. В категорию субъективного обычно включаются различного рода психологические, социальные, политические, исторические, временные, культурологические и другие виды воздействия на процесс перевода. При переводе необходимо учитывать также дифференцирующие факторы: различия между двумя языковыми системами, языковыми картинами мира и в объеме фоновых знаний читателей исходного и переводного текстов. При создании художественного текста, то есть при кодировании художественной информации, действительность отражается сквозь призму индивидуального видения картины мира автора, на что впоследствии накладывается второй уровень опосредованности – индивидуальное восприятие переводчика. Таким образом, действительность становится весьма отвлеченным и относительным понятием.

При переводе художественного произведения от переводчика ожидается, что он владеет теми знаниями исходного кода, которые позволят ему вычислить закодированную информацию. Знание только исходного языка может оказаться недостаточным для правильного понимания оригинального текста, поскольку информационные свойства исходных языковых единиц в художественном тексте могут дополнительно кодироваться скрытыми коннотациями, владение которыми необходимо для адекватного восприятия этих единиц.

Как показывает практика, не всякий переводчик способен создавать информационно адекватные аналоги исходного текста на языке перевода. В сознании переводчика могут существовать некие стереотипы текстов, при которых переводчик настраивается на определенную информативность исходного произведения. Информативность текста заключается в том, что «в нем имеется определенным образом организованная совокупность сведений, данных, информации, вложенных в него отправителем для адресата» [4, с. 67].

Различия между объемом информации исходного текста с информативностью переводного определяются опытом, талантом и творческими способностями переводчика, его фоновыми знаниями и субъективными предпочтениями при выборе языковых средств выражения. При этом необходимо также учитывать свойства переводящего языка и прагматический аспект – способность читателя воспринимать декодированную информацию с учетом различных культурных, временных, социальных и политических особенностей. Если переводчик сталкивается с отсутствием предполагаемых свойств или с наличием «чужеродных» качеств, выходящих за пределы стереотипа, то он может квалифицировать их как информационную недостаточность или избыточность. В зависимости от такой оценки информационных свойств текста возникают определенные колебания динамической информации. Под воздействием субъективной установки переводчик пропускает те информационно-семиотические свойства исходного текста, которые представляются ему избыточными или неправильными.

При художественном переводе передается некоторая информационная ценность текста в соответствии с субъективными предпочтениями переводчика. Определяя информационную ценность того или иного знака и художественного текста в целом, переводчик не перебирает механическим способом свойства и признаки знаков, а действует избирательно, выделяя прежде всего те знаки, которые представляются ему наиболее существенными.

Например:

Сам факт возможности выбора того или иного знака в зависимости от субъективной оценки переводчика свидетельствует о произвольном аспекте семиозиса в том смысле, что всякая ситуация может быть выражена различными знаковыми отношениями, среди которых переводчик выбирает с его точки зрения адекватное. Между тем именно на точку зрения опирается всякий семиозис (т.е. обозначение художественной информации средствами переводящего языка и культуры) для того, чтобы стать мотивированным.

Согласно информационной теории перевода, выдвинутой Р.К. Миньяр-Белоручевым, «переход от ИЯ к ПЯ осуществляется на информационном уровне. Целью перевода является передача <…> инварианта информации, иными словами передача всех значимых для данного вида коммуникации компонентов информации. <…> Исходный текст в информационной теории перевода рассматривается, в отличие от лингвистической теории перевода, не как объект трансформации, а как носитель разных видов информации». По Р.К. Миньяру-Белоручеву, в переводе «должна сохраняться не вся информация, а та, которая предназначена для передачи, то есть то, что источник хочет выразить официальному адресату. Эту информацию, предназначенную для передачи, ученый называет инвариантом перевода. Наиболее важным и плодотворным положением информационной теории перевода представляется вывод о том, что переход от одного языка к другому в переводе осуществляется на информационном уровне» [4, с. 68-69]. Характерно, что возможно существование множественных переводческих интерпретаций одного и того же художественного текста. При этом большая часть исходных знаков подвергается различного рода трансформациям в зависимости от стратегии переводчика, пространственно-временных, культурных условий и языковой картины мира переводящего языка.

Стоит отметить, что информация, которую обрабатывает переводчик, является лишь опосредованной информацией об авторской картине мира. В нашем случае при рассмотрении античных и раннехристианских реалий в романе «Бен-Гур» необходимо учитывать разную временную соотнесенность описываемой языковой картины мира эпохи зарождения Христианства, где оказывали влияние многие языки того времени, такие как древнееврейский, греческий, латинский, языковой картины мира оригинального текста, написанного американским писателем Лью Уоллисом в конце XIX века, и языковой картины мира переводящего языка на момент осуществления переводов Ю.Д. Засецкой и Н.И. Кролик – конец XIX и конец XX веков соответственно.

Как известно, автором известнейшего исторического американского романа «Бен-Гур» является выдающаяся личность – Лью Уоллис – политик, дипломат, блестящий военный полководец, общественный деятель и выдающийся писатель. Уоллис закончил работу над романом «Бен-Гур» в 1880 г. Основанная на исчерпывающих библейских исследованиях, эта книга рассказывает о юном иудейском аристократе, ставшем рабом на галерах, и о его последующем возвышении в Римской империи. Процесс духовного самопознания Бен-Гура проходит параллельно с жизнью Иисуса, и поиск героем истины достигает своей кульминации в момент Его распятия.

Уоллис признается, что всю жизнь занимался мирскими делами, индифферентно относясь к вопросам существования Бога и Божественности Его Сына Иисуса Христа. Однако в процессе обсуждения этих вопросов с Инджерсоллом Уоллис обратился к Богу, хотя его оппонент не сделал этого, и после написал роман «Бен-Гур», рассказывающий о духовном пробуждении человека. Достаточно сказать, что служители церкви, которые предостерегали своих прихожан против греха чтения развлекательной литературы, делали исключение для «Бен-Гура». Они говорили о необыкновенной роли, которую эта книга сыграла в нравственном совершенствовании их паствы. Некоторые из обращенных писали Уоллису, что «Бен-Гур» вдохновил их на миссионерскую деятельность за океаном.

Юлия Денисовна Засецкая − российская благотворительница и переводчица религиозной литературы - дочь героя войны 1812 года Дениса Давыдова и его жены Софьи Николаевны. Под влиянием лорда Редстока перешла в протестантизм и занялась активной миссионерской и филантропической деятельностью, жертвуя огромные суммы в пользу бедных. Имела глубокие познания в области Священного Писания. Важно отметить, что перевод Ю.Д. Засецкой не утяжеляет понимание читателя сложными синтаксическими конструкциями или философскими отступлениями от текста оригинала, а архаичный оттенок русского языка конца XIX века придает переводу должное звучание и торжественность оригинала.

Наталья Иосифовна Кролик – профессиональный переводчик современности. Долгое время она сотрудничала с крупными переводческими агентствами, осуществляя разнообразные по тематике переводы, начиная от фантастики и заканчивая научной литературой. Какое-то время она жила в Израиле, что свидетельствует об ее осведомленности об истории и наследии Земли Обетованной.

Перевод Н.И. Кролик наполнен философскими отступлениями и историческими включениями, которых нет в тексте оригинала, что может свидетельствовать о глубоких знаниях, доскональной изученности темы зарождения Христианства и о личных качествах переводчика как человека – тщательности, подробности, к сожалению, иногда чрезмерной. При этом динамика оригинала несколько теряется. Переводной текст становится более сложным для понимания.

Возможно, Н.И. Кролик включала в перевод добавления и компенсации реалий в большом количестве, чтобы русскоязычному читателю после времен перестройки было бы проще окунуться в атмосферу истории о зарождении Христианства. Пробел в фоновых знаниях читателя был трудностью на пути создания адекватного художественного перевода. Такой проблемы не стояло ни перед автором, Л. Уоллисом, ни перед Ю.Д. Засецкой в православной России конца XIX столетия. Поэтому перевод Н.И. Кролик с Примечаниями Г.П. Герасимова – это удачная попытка донести основные знания об истории возникновения Христианства начинающей возрождать свою веру русскоязычной аудитории конца XX столетия.

Таким образом, можно резюмировать, что художественный перевод во многом подвержен влиянию субъективных факторов, таких как культурный, временной, социальный, политический и др. Особенно эта зависимость явно прослеживается в субъективном выборе переводчика той информационной ценности исходного текста, которая продолжит свое существование в виде нового переведенного произведения в культуре другого народа.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Бархударов Л.С. Язык и перевод. – М.: Международные отношения, 1975. – 240 с.

2. Борисова Л.И. Лексические закономерности перевода научно-технической литературы с английского языка на русский. – М.: ТЕЗАУРУС, 2009. – 206 с.

3. Казакова Т.А. Художественный перевод: в поисках истины. – СПб.: Издательство СПбГУ, 2006. – 224 с.

4. Нелюбин Л.Л. Толковый переводоведческий словарь / Л.Л. Нелюбин. – 5-е изд. – М.: Флинта: Наука, 2008. – 320 с.

5. Уоллис Л. Бен-Гур / Пер. с англ. Н.И. Кролик. Примечания Г.П. Герасимова. – М.: Крон-Пресс, 1993. – 528 с.

6. Wallace L. Ben-Hur. A Tale of the Christ. – Hertfordshire: Wordsworth Editions Limited, 1996. – 382 p. // http://www.yess.kiev.ua/library/proze/Ben-Gur/00.htm