+7 (831) 262-10-70

НИЖНИЙ НОВГОРОД, УЛ. Б. ПОКРОВСКАЯ, 42Б

+7 (495) 545-46-62

МОСКВА, УЛ. НАМЁТКИНА, Д. 8, СТР. 1, ОФИС 213 (ОБЕД С 13:00 до 14:00)

ПН–ПТ 09:00–18:00

Слова как лексические единицы при освоении лексики на иностранном языке

Автор: Уткина Надежда Вениаминовна, кандидат философских наук, старший преподаватель кафедры иностранных языков неязыковых специальностей Вятского государственного гуманитарного университета, г. Киров.

Статья подготовлена для публикации в сборнике «Актуальные вопросы переводоведения и практики перевода».

 

Лексика привлекает все большее внимание лингвистов и является предметом многочисленных научно-исследовательских работ [4, 5, 6]. Парадоксально, что современный «лексический переворот» в лингвистике – в теоретической и прикладной – совпал с основанием самой лексикологии. Возрастающий интерес к лексике дал начало оживленным дебатам о природе и структуре семантической единицы. Немецкий лингвист В. Тойберт рассматривает слова как особый вид единства [8]. Вышеупомянутый парадокс может быть разрешен в той мере, насколько мы признаем, что существует четкая граница между «лексическим» и «фразеологическим» принципами. В последнем отсутствует противоречие между идеей лексикализма и традиционными модульными подходами к структуре языка. Таким образом, понятие лексикализма допускает функционирование слов в качестве самостоятельных лексических единиц, и, в свою очередь, поддерживает наивную концепцию языка как конструкции с элементами, действующих в виде «строительных блоков» лингвистической системы. Такая система состоит из отдельных элементов, сочетающихся друг с другом для построения предложений и генерирования дискурса. В пределах данной перспективы слово получает высокую степень самостоятельности и имеет тенденцию считаться единицей, которой можно легко манипулировать и которая может стать элементом исследования и анализа. Таким образом, это не лексический, а более специфический, фразеологический уклон, который диаметрально противоположен грамматическому.

Сторонники фразеологического (идиоматического) подхода к языку утверждают, что понятие слова как лексической единицы связано, скорее, с орфографией, чем с семантикой. Тот факт, что слова представлены как отдельные единицы в письменной речи, объединил идею об их функционировании в дискурсе в качестве самостоятельных единиц. Однако у орфографии с языковой структурой сложились весьма сложные отношения. Необходимо отметить, что интервал между буквами не обязательно является демаркацией семантической единицы. Орфографическое определение лексической единицы не свободно от трудностей при попытке объяснить сложные слова, формально представленные в виде различных единиц, написанных через дефис илибез него (the White House; lower-case letter).

Структура (лексического) значения единицы гетероморфна не только по отношению к орфографии, но также и к морфологии. Морфологические единицы не всегда являются простыми конструкциями (shopkeeper), и достаточно часто группа морфологических единиц, например, фраза, используется для определения единственного понятия (as a matter of fact). Также границы фразеологических моделей не обязательно совпадают с границами синтаксических единиц. По мнению Д. Бибера (США), «лексические связки» могут частично совпадать с элементарными предложениями или фразами (например, If you look at ...), не обязательно образовывая грамматически (синтаксически) полные единицы [3].

Следует признать, что самостоятельное употребление слов в коммуникативном эпизоде более чем сомнительно, т. к. полная сила их значения проявляется только в дискурсе. Например, по отдельному слову strong мы не можем сказать, описывает ли оно физическое или психологическое качество (сравните: strong coffee и strong personality).

Однако, с другой стороны, в литературе существуют также веские аргументы в пользу основной структуры словарного значения. Таких аргументов предостаточно и исходят они от сторонников минимализма и максимализма в лексической семантике. Некоторые из них проанализированы испанским лингвистом М. Алмелой [2; с. 28–29]. Во-первых, многие авторы доказывали существование дефолтных значений слова, т. е. тех, которые могут быть активизированными при отсутствии определенной фразеологической модели или лексико-грамматической единицы. Телеграфная речь, где слова со стабильным лексическим значением сочетаются без образования какой-либо верхне-уровневой структурной (языковой) единицы, обеспечивает начинающим в изучении иностранного языка эффективную коммуникативную стратегию и являются одним из начальных шагов в развитии лингвистической компетентности. Отдельные слова способны фиксировать референт в актуальных контекстах, что особенно верно для существительных, например, вывеска «hospital» на здании или знак со стрелкой на двери рядом со словом «exit».

Во-вторых, слово обладает семантическими признаками, которые остаются инвариабельными при изменении контекста. Так, предикативный интенсифицирующий признак остается неизменным у прилагательного strong. Вышеупомянутое свойство не коварируется в зависимости от различных лингвистических окружений, в которых употребляется strong, например, с существительными personality, man, coffee, tea, argument. Итак, по-видимому, «интенсификация» является частью самостоятельного словарного значения данного прилагательного. Сторонники минималистской программы в лингвистике утверждали, что смысловые вариации – дело прагматиков, а не семантиков [7]. В структурной лексикологии данное замечание оправдывало различие между понятием «значение» с одной стороны, и «смысл»или актуальное понимание с другой [1; с. 28]. Таким образом, значение «интенсификация» реализуется во множественных смыслах прилагательного strong. Различная интерпретация данного слова в таких словосочетаниях как strong argument, strong personality, strong coffee и т.д., может быть объяснена актуализацией единственного признака в многообразных контекстах. Вариации локализуются на уровне актуального употребления, а не лексической структуры.

В-третьих, аналогии существуют на уровне самих актуальных смыслов. Например, известно, что «компьютерный» смысл mouse происходит от визуального сравнения с референтами «животного» смысла мыши. Исследования в области полисемии показали существование регулярных, следовательно, предсказуемых механизмов расширения смысла или концептуальных сдвигов, что определило понятие систематической многозначности, которое главным образом было развито в когнитивной лингвистике.

В-четвертых, определенные слова способны инициировать более или менее когерентные и структурированные репрезентации иликатегории. Слово bird может употребляться по-разному в зависимости от ситуации. Животное может иметь или не иметь перьев, уметь или не уметь летать (например, денотат от penguin). Однако, несмотря на эту вариабельность, нет сомнений, что практически всё языковое сообщество согласится с тем, что sparrow – пример категории, определенной существительным bird. Таким образом, семантический потенциал слова содержит относительную стабильность.

Однако на вышеперечисленные аргументы в пользу словарного значения М. Алмела высказывает следующие замечания [2; с. 29-31]. Во-первых, у основных словарных значений валидность весьма ограничена. Некоторые слова не легко поддаются иерархии смысловой активизации. Например, для определения исходного значения слова basin объективные признаки отсутствуют. Без обращения к этимологии трудно установить, какие смыслы данного слова концептуально происходят от других смыслов. Кроме того, в случае со словами, у которых может быть определено основное значение, следует отметить, что дефолтное значение эффективно только в конкретных ситуациях и в любой момент может быть аннулировано моделью, активизирующей неосновной смысл.

Итак, смысл «door» у существительного exit может быть расценен как дефолтное значение, в котором не требуется никакой лексико-грамматической среды для его активизации. Однако данная независимость слова exit (= «door») от какого-либо синтагматического контекста сбалансируется сильной зависимостью от экстралингвистического контекста или ситуации. Смысл «door» у существительного exit не требует какой-либо особенной лексико-фразеологической среды для его активизации, но для сопоставления необходима дополнительная текстуальная среда.

Во-вторых, наличие неизменных семантических (лексемных) признаков в слове признается моделью лексической единицы с расширенным значением. Различие между значением или смыслом, с одной стороны, и значением-компонентом или семой, с другой, является решающим дляадекватного описания лексического значения. Интенсифицирующий признак является практически неизменным в прилагательном strong, но выраженное значение имеет всегда больше уровней значения, чем просто лексемный. Таким образом, коллокационная модель NUMERAL-strong crowd / mob выражает подсчет количества людей в группе. Актуальный смысл слова в дополнительной текстовой среде часто содержит в себе семантические признаки, которые привносятся не словом, а употреблением модели.

Для объяснения данного явления М. Алмела разработал трехстороннюю классификацию семантических признаков в зависимости от их дистрибуции [1]. Лексемные свойства присущи слову и остаются неизменными при вариативности употребления. Специализированные признаки сохраняются словом, но активизируются словосочетаниями, следовательно, они являются переменными. Наконец, просодическийуровень состоит изпризнаков, которые свойственны словосочетаниям, а не словам. Таким образом, только один изтрех уровней семантических признаков, идентифицированный на протяжении всего текста, является действительно самостоятельным вкладом отдельных слов.

Такая таксономия может быть иллюстрирована при помощи словосочетания strong/strength/strengthen со словом case. Здесь смысловой компонент «интенсификация» является лексемным признаком прилагательного strong, «facts and arguments» – специализированный признак case и «opinion» – просодический признак всего словосочетания. Данные выводы были сделаны после сравнения соответствующих значений, активизированных case и strong/strength/strengthen как отдельно, так и в сочетании друг с другом. Таким образом, интенсифицирующий признак неизменно присущ отбору strong/strength/strengthen в разнообразной лексической среде, такой как coffee, argument или case. Смысл «facts and arguments»приписывается case условно благодаря одним дистрибуциям (например, a good case for X), а не другим (например, in the case of X). Семантический домен «opinion» является частью просодического уровня, который предсказуем от таких словосочетаний как strengthen your case или strong case, но не обязательно выражен отдельными употреблениями этих сочетаний. Итак, семантический домен «opinion» является функцией модели мульти-слово, взятой как единое целое.

Такое разнообразие семантических уровней умаляет важность независимых семантических признаков слова. Данные признаки существуют, но их роль в коммуникации ограничена. Причина, по которой смыслы strong не полностью независимы от контекста, не в том, что слово испытывает недостаток в независимых от контекста семах, а в том, что каждый актуальный смысл содержит тот или иной вид признака, зависимый от контекста. Актуальное значение прилагательного strong определяется не столько лексемным интенсифицирующим признаком, сколько его семантическими особенностями.

Знание самостоятельного значения слова (лексемного признака) оказывает незначительное влияние наразвитие коммуникативной компетентности. Чтобы использовать слово должным образом в коммуникации или чтобы присвоить ему правильный смысл, необходимо выразить семантические признаки, которые присущи словосочетанию, а не слову. Комбинация словарных значений формирует только часть лексического значения, сообщенного посредством употребления слова. Слова содержат некоторые собственные семантические признаки, но их актуальные смыслы редко независимы от дистрибутивных моделей.

В-третьих, у различных смыслов слова существуют концептуальные аналогии, но их значимость по отношению к языковой функции находится под вопросом. Следует признать, что каждое расширение словарного смысла исторически и, так сказать, «филогенетически» зависит от первичного смысла слова, но роль таких отношений в осуществлении эффективной коммуникации сомнительна. Возможно, знание концептуальных аналогий между смыслами слова важнее для имитации исходного энциклопедического знания, чем для эффективного употребления выходного языка.

В-четвертых, верно, что многие слова способны передать более или менее устойчивые семантические категории, но не менее верно, что актуальный смысл словосочетания подвержен меньшим изменениям, чем толкование каждого сочетания, т. е. составных слов. Например, повтор слова difference сам по себе не указывает нам, является ли его денотат качественным или количественным различием между двумя предметами, или конфликтом между двумя людьми или учреждениями, и т.д. Однако если мы случайно сталкиваемся с коллокационной моделью resolve (settle) their differences, тонам известно, что оно почти неизменно обозначает «strife». Если мы встречаем выражение split the difference, томы знаем, что оно передает «(количественную) разницу между двумя ценами или денежной суммой». Итак, актуальная интерпретация коллокации подвержена значительно меньшим изменениям, чем актуальные смыслы каждого из составных слов, взятых по отдельности.

Таким образом, очевидно, что понимание слова как лексической единицы требует весьма сложной аргументации. Вопрос о том, что составляет семантическую единицу, еще далек от решения, чаще всего существует упрощенное понимание данной проблемы. Обычнее всего слова рассматриваются как лексические единицы «as a matter of fact». Такое предположение основано на давней традиции лингвистических убеждений.

 

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1.      Almela, M. From words to lexical units. A corpus-driven account of collocation and idiomatic pattering in English and English-Spanish [Текст] / M. Almela. Frankfurt am Main.: Peter Lang. 2006. – 143 p.

2.      Almela, M. Words as «Lexical Units» in Learning/Teaching Vocabulary [Текст] / M. Almela, A. Sánchez // International journal of English studies. 2007. vol. 7. P. 21–40.

3.      Biber, D. «If you look at…»: lexical bundles in university teaching and textbooks [Text] / D. Bier, S. Conrad, V. Cortes // Applied linguistics. 2004. № 25. P. 401–435.

4.      Laufer, B. Incidental vocabulary acquisition in a second language: the construct of task-induced involment [Теxt] / B. Laufer, J. Hulstijn // Applied linguistics.  2001. № 22. P. 1–26.

5.      Nagy, W.E. Vocabulary processes [Text] / W. E. Nagy, J. A. Scott // Handbookbook reading research. 2000. Vol 3. P. 269–284.

6.      Nation, I. S. Learning vocabulary in another language [Text] / I. S. Nation. Cambridge: Cambridge University Press. 2001. – 492 p.

7.      Ruhl, C. On monosemy. A study in linguistics semantics [Текст] / C. Ruhl. Albany, NY: State University of New York. 1989. – 299 p.

8.      Teubert, W. Units of meaning, parallel corpora, and their implications for language teaching [Text] / W. Teuberg // Applied corpus linguistics: a multidimensional perspective / ed. U. Connor, T.A. Upton. Amsterdam: Rodopi. 2004. P. 171–189.