+7 (831) 262-10-70

НИЖНИЙ НОВГОРОД, УЛ. Б. ПОКРОВСКАЯ, 42Б

+7 (495) 545-46-62

МОСКВА, УЛ. НАМЁТКИНА, Д. 8, СТР. 1, ОФИС 213 (ОФИС РАБОТАЕТ ТОЛЬКО С ЮРИДИЧЕСКИМИ ЛИЦАМИ)

ПН–ПТ 09:00–18:00

 

Чумакова Дарья Алексеевна - студент, Старооскольский филиал, Белгородский государственный национальный исследовательский университет, г. Старый Оскол, Россия

Самарин Александр Викторович - кандидат филологических наук, доцент кафедры филологии, Старооскольский филиал, Белгородский государственный национальный исследовательский университет, г. Старый Оскол, Россия

Статья подготовлена для публикации в сборнике «Актуальные вопросы переводоведения и практики перевода».

Современный этап развития лингвистики и переводоведения характеризуется сохранением устойчивого интереса к проблемам перевода художественных текстов. Основной причиной является тот факт, что все большее распространение получает междисциплинарный подход в изучении гуманитарных наук.

Одной из основных задач современной лингвистики является исследование концептуализации мира языком, в первую очередь его лексики. Язык представляет действительность, формирует картину мира, которую можно трактовать как ментальную репрезентацию культуры.

Можно постулировать, что язык определенного этноса (или субэтноса, к каковому относят и казачество), с одной стороны, отражает культурную, социальную жизнь носителей языка, с дугой стороны, определяет, структурирует самосознание, мировоззрение представителей этноса (субэтноса). В этноязыковой картине мира отражаются как универсальные ценности, так и уникальные знания, представления, понятия об окружающем мире и формах его освоения. «При изучении закрепленного в данном языке описания мира необходимо также выявить не только общие, универсальные принципы организации невидимой действительности, но и закономерности, предпочитаемые тем или иным языком, как самим его строем, так и национально-культурным сознанием его носителей»[5, с. 189].

Наряду с описанием языковой картины мира принципиально важной считается задача сравнения картин мира, стоящих за разными естественными языками. Различные языки по-разному концептуализируют мир. Это видно хотя бы из того, что в любом языке есть слова, которые невозможно перевести на другие языки одним словом и которые вообще трудно переводятся. Каждый язык имеет свою систему образных выражений, свои наборы коннотаций и ассоциаций. «Национальное своеобразие может проявляться в типичных ассоциациях, связанных с тем или иным образом, то есть в национальной специфике образной основы»[4, с. 95]. Исследование языковой семантики становится одним из направлений исследования картины мира.

А.Д. Шмелев в статье ««Русская ментальность» в зеркале лексических данных» утверждает, что фундаментальные черты русского национального характера (тенденция к крайностям, эмоциональность, ощущение непредсказуемости жизни и недостаточность логического и рационального подхода к ней, тенденция к «морализаторству», «практический идеализм», ощущение неподконтрольности жизни человеческим усилиям, нелюбовь к дисциплине, склонность к отрыву теории от практики) ярко отражаются в ряде лексических сфер:

1)    слова, соответствующие определенным аспектам универсальных философских концептов (правда/истина, долг/обязанность, свобода/воля, добро/благо);

2)    слова, соответствующие понятиям, существующим и в других культурах, но особенно значимым именно для русской культуры и русского сознания (судьба, душа, жалость);

3)    слова, соответствующие уникальным русским понятиям (тоска, удаль и др.);

4)    слова, отражающие специфику русского представления о пространстве и времени (пространственные и временные наречия и предлоги: утром, наутро, под утро, сутра, поутру и др.);

5)    слова, определенным образом концептуализирующие события, случившиеся в жизни субъекта, или его планы на будущее (собираюсь, постараюсь, сложилось, угораздило и др.);

6)    модальные слова, частицы, междометия, выражающие не просто внутреннее состояние говорящего в момент речи, а его более или менее постоянную жизненную установку (авось, небось, заодно, видно, же, как будто, угу, -то, -ка и др.)[6, с. 168‑169].

Необходимо помнить и о национально-культурной специфике лексики и фразеологии. Например, образная основа модели «человек — это зверь (животное)» в русском и немецком языке может быть одной и той же, но она порождает разные по своим значениям лексические и фразеологические единицы, что обусловлено разницей культурно-исторических коннотаций, стоящих за этими словами. В немецком языке образ взрослого зайца ассоциируется с опытным, хорошо знающим свое дело человеком, отличным профессиональным работником, а в русском языке образ зайца ассоциируется, прежде всего, с трусливостью.

Более конкретной реализацией базовой модели «человек — это животное» является ее вариант «человек — это птица». Образ птицы в сознании носителя русского языка связан с устойчивыми представлениями об определенных видах птиц. Например, орел - «воин-победитель», «бравый человек»; павлин - «вычурно, безвкусно одетый человек, скрывающий под ярким обличьем внутреннюю пустоту»; сова - «жестокий, глупый хищник».

Наряду с зоонимической, не менее интересна и флористическая лексика, отражающая те или иные особенности национально мировидения. В качестве примера полного несовпадения переносного значения можно привести фитоним «дуб». В русской языковой картине мира так именуют не слишком чуткого человека, тугодума, с прямым, негибким мышлением, плохо чувствующего юмор, иронию. В немецком языке дуб — это «честный, принципиальный человек», в литовском - «мудрый человек», в польском - «крепкий, здоровый»[4, с. 94].

Таким образом, «содержание языка неразрывно связано с культурой»[3, с. 194], а слово становится для того или иного этноса орудием мышления и познания мира, оно отражает фундаментальные культурные ценности, ибо основано на культурно-национальном мировидении.

Современная теория перевода базируется на основе изучения переводческой деятельности, объектом для которой являются тексты всех функциональных стилей. Большинство разработанных принципов применяется в отношении всех стилей, особняком от них стоит перевод художественных текстов.

Теория художественного перевода выделяется из общей теории перевода вследствие того, что текст художественного произведения может быть типологически противопоставлен всем текстам нехудожественного характера. В случае каждого художественного текста переводчик сталкивается с проявлением индивидуальной художественной манеры писателя, обусловленной его мировоззрением и эстетическим влиянием, а также большим разнообразием лексических и грамматических средств языка, сложной структурой его внутренней организации, необходимостью обнаружения его подтекстовой сущности.

Одним из требований, предъявляемых к переводу, является требование эквивалентности исходного текста и текста перевода. Для одних ученых наибольшую важность представляет эквивалентность семантическая, т.е. соотнесенность с одной и той же ситуацией, для других — максимально идентичное и полное сохранение в тексте перевода жанрового своеобразия подлинника и информации, содержащейся в тексте оригинала[2, с. 7]. Кроме того, «трудности при переводе в значительной степени связаны именно с передачей национального характера того или иного произведения: чем ярче оно отражает национальную жизнь, чем более характерные ситуации освещает, тем труднее переводчику найти соответствующие адекватные функциональные изобразительные средства»[1, с. 103].

Материалом исследования послужили текст романа М.А. Шолохова «Тихий Дон» и текст перевода романа на английский язык, выполненный Стефаном Гарри (с дополнениями Роберта Даглиша).

Мы попытались установить степень совпадения языковой картины мира, представленной автором, и языковой картины мира, реконструируемой переводчиком.

Для перевода специфических наименований места проживания казаков и организации казачьего хозяйства использованы общеупотребительные лексемы, имеющие «стандартный» семантический объем:

village — хутор;

house — курень;

cattle-yard – скотиний баз;

fences — плетни.

В ряде случаев (например, в тематической группе «Части здания») мы наблюдаем сематические совпадение при переводе лексики, относящейся к казачьему быту, но в целом не имеющей усложненной национально-культурной семантики:

cellar — погреб;

kitchen — кухня.

Если говорить о тематической группе «Одежда», то мы видим, что национально-культурная специфика лексем, именующих предметы казачьей одежды, практически утеряна в переводе:

overcoat — чекмень;

shawl – шаль;

trousers — шаровары;

stripes — лампасины (лампасы);

long shift — рубаха;

socks — чулки;

tunics — мундир.

Отметим специфику перевода метафорических образов: A new uniform – свежий мундир. Как мы видим, метафоричность, даже узуальная, здесь заменена лексемой с прямым значением.

Проанализировав особенности перевода, можно сказать, что далеко не все слова семантически совпадают в тексте перевода романа с классическим английским. Например, слово «чулки» должно переводиться как «stockings» вместо «socks». Также слово «свежий мундир» должно переводиться как «fresh coat» вместо «а new uniform».

Итак, на наш взгляд, степень совпадения картины мира казачьего быта из романа М.А. Шолохова «Тихий Дон» и картины мира, реконструируемой в тексте перевода, незначительна, так как при переводе лексики, наименующей место проживания казаков, здания и их части, а также предметы казачьей одежды, зачастую утрачиваются национально-культурные особенности семантики большинства слов, описывающих казачий быт.

Список литературы

1.     Лилова, А. Введение в общую теорию перевода/А. Лилова. М., 1985.

2.     Макаров Д.М. Эмотивная лакунарность и способы ее элиминирования в художественном переводе (на материале романа М.А. Шолохова «Тихий Дон» и его перевода на английский язык) / Д.М. Макаров // Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. - Пятигорск, 2010.—25 с.

3.     Сепир Э Избранные труды по языкознанию и культурологи/Э. Сепир. - М.: Издательская группа «Прогресс», 2001.—656 с.

4.     Сетаров Р.Д. Метафорическая номинация в национальном языковом сознании/Р.Д. Сетаров. - Вестник ВГУ. Серия: Филология. Журналистика.—2005. - № 2. - С. 92‒98.

5.     Телия В.Н. Метафоризация и ее роль в создании языковой картины мира/В.Н. Телия // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. - М.: Наука, 1988. - С. 183‒204.

6.     Шмелев А.Д. «Русская ментальность» в зеркале лексических данных/А.Д. Шмелев // Этническое и языковое самосознание. - М., 1995. - С.168‒169.

7.     Шолохов М.А. Собрание сочинений. В 8‒и томах. Т.1./ М.А. Шолохов. - М.: Правда, 1980.—416 с.

8.     Sholokhov M. And Quiet Flows the Don / М. Sholokhov // Translated from Russian by Stephen Garry Revised and completed by Robert Daglish. - Moscow, 1978.