+7 (831) 262-10-70

НИЖНИЙ НОВГОРОД, УЛ. Б. ПОКРОВСКАЯ, 42Б

+7 (495) 545-46-62

МОСКВА, УЛ. НАМЁТКИНА, Д. 8, СТР. 1, ОФИС 213 (ОБЕД С 13:00 до 14:00)

ПН–ПТ 09:00–18:00

К проблеме необходимости учета дискурсивных особенностей ведения коммуникации в работе переводчика.

Нечаева Елена Александровнастарший преподаватель кафедры иностранных языков и лингвистики, Ивановский государственный химико-технологический университет, г. Иваново, Россия

Статья подготовлена для публикации в сборнике «Актуальные вопросы переводоведения и практики перевода».

В настоящее время как теоретическое изучение, так и практическая работа в области коммуникации сталкиваются с рядом экономических, социальных, культурных и других вызовов. Роль коммуникации в жизни современного общества все более и более возрастает, особенно роль межкультурной коммуникации. Межкультурная коммуникация как социокультурный феномен пронизывает деятельность различных корпоративных субъектов, вследствие чего качественно усложняется самоопределение человека-деятеля в подвижной, постоянно изменяющейся социальной реальности. Следовательно, нужен новый взгляд на межкультурную коммуникацию и новые подходы к анализу межкультурной коммуникации. Наиболее отчетливо эту потребность ощущают переводчики. Нельзя забывать, что любой переводчик в процессе межкультурной коммуникации должен владеть не только коммуникативными навыками, но и хорошо знать дискурсивные и лингвистические особенности ведения коммуникации; обладать не только отличным знанием иностранного языка, но и владеть специальной терминологией той области, в рамках которой осуществляется перевод, например, медицинской терминологией, спортивной терминологией, морской терминологией и т.д. В профессиональном переводе важно все: владение ситуацией, концептами, знание особенностей использования цвета, знание менталитета и традиций другого народа, знания из области психологии и многое другое [1; 4; 7].

Коммуникация непосредственно связана с дискурсом, который, в свою очередь, являясь центральным объектом лингвистических исследований, допускает изучение общения с различных сторон, с учетом всех характеристик культурно-исторического, социально-ситуативного и коммуникативного планов. Вот почему в данной статье мы решили обратиться к дискурсу и его некоторым лингвистическим особенностям.

В лингвистической литературе дискурс представлен как многоаспектное и многоплановое явление, как комплекс элементов, образующих единое целое. Через дискурс лингвистика приблизилась к описанию естественного пребывания человека в языке и к анализу разнообразных дискурсивных практик, отражающих коммуникативные потребности современного общества.

Энциклопедия социологии дает следующее определение слову «дискурс». Дискурс (от фр. discours — речь) — в широком смысле слова представляет собой сложное единство языковой практики и экстралингвистических факторов (значимое поведение, манифестирующееся в доступных чувственному восприятию формах), необходимых для понимания текста, т.е. дающих представление об участниках коммуникации, их установках и целях, условиях производства и восприятия сообщения. Дискурс выступает вербальной формой объективации содержания сознания, регулируемой доминирующим в наличной социокультурной традиции типом рациональности. Анализ дискурса представляет собой междисциплинарную область знания; теория дискурса развивается в социологии, лингвистике текста, психолингвистике, семиотике, риторике и т.д. [12, с. 158] и, добавим, — в лингвополитологии.

Изучение конкретного дискурса как отдельного вида, уточнение данного понятия, а также описание его категориальных признаков, является, на наш взгляд, одной из первостепенных задач лингвистической контактологии. Мы решили рассмотреть эту проблему на примере PR-дискурса.

PR-дискурс еще не был исследован, но есть работы зарубежных лингвистов, которые занимались анализом смежных дискурсов: в США (Д. Болинджер, В.Ф. Дэвисон), в Германии (Ф. Клемперер), в Великобритании, во Франции (П. Анри), в Швейцарии (П. Серио) и других странах. Данные этих исследований мы используем в своей работе. Некоторыми российскими лингвистами было проведено изучение «нового языка» постперестроечного периода (А.Н. Баранов, С.А. Пришепчук, Е.И. Шейгал, А.П. Чудинов), которые также могут быть нам полезны.

PR-дискурс, как и любой другой дискурс, создается в определенной ситуации общения, где участники обладают социальными ролями и установками, имеют свои цели, сообразно которым организуется дискурс.

Можно выделить два типа PR-дискурса — персональный (личностно-ориентированный) и институциональный (статусно-ориентированный). «Институциональный — представляет собой общение в заданных рамках статусно-ролевых отношений и выделяется на основании двух признаков: цель и участники общения. Другими словами, дискурс определяется как институциональный, если осуществляется в общественных институтах, общение в которых является составной частью их организации» [3, с. 28].

PR-дискурс, с одной стороны, является, несомненно, институциональным, поскольку он осуществляется преимущественно в общественных институтах. На наш взгляд, PR-дискурс может быть практически идентичен политическому дискурсу (в ситуациях с электоральным PR, с лоббированием во власти, с деятельностью PR-службы в муниципальных и государственных структурах); экономическому дискурсу (PR в бизнесе, PR в финансовой сфере, PR в коммерческих структурах); дипломатическому дискурсу (PR в кризисных ситуациях, управление коммуникациями); рекламному дискурсу (брендинг, имиджмейкинг), хотя все перечисленные дискурсы шире PR-дискурса.

С другой стороны, есть случаи, когда PR-дискурс может классифицироваться как персональный. Мы считаем, что это случаи, когда коммуникация PR-специалистов носит неофициальный характер (они могут общаться как реально, так и виртуально в глобальной сети).

Рассматривая PR-дискурс как разновидность институционального дискурса, мы считаем необходимым определить объем и содержание самого понятия «PR-дискурс», границы его пространства, а также критерии отнесения к нему того или иного текста (речевого произведения).

PR-дискурс — это явление, с которым любой человек сталкивался в своей жизни, им интересуются как профессионалы в сфере PR, так и обычные граждане.

У PR-дискурса есть два измерения дискурса: реальное и виртуальное. Под реальным измерением PR-дискурса понимается текущая речевая деятельность в PR-пространстве, а также возникающие в результате данной деятельности речевые произведения (PR-тексты), рассматриваемые во взаимодействии лингвистических, паралингвистических и экстралингвистических факторов. Виртуальное измерение PR-дискурса — это семиотическое пространство, включающее вербальные и невербальные знаки, совокупным денотатом которых является мир PR-деятельности, тезаурус высказываний, набор моделей речевых действий и жанров, специфичных для общения в PR-среде.

Установление границ PR-дискурса зависит во многом от того, что понимается под PR и PR-коммуникацией. В узком понимании PR-дискурс ограничен только институциональными формами общения и «образует совокупность всех речевых актов, используемых в PR-коммуникациях.

Общепринятого определения PR-дискурса на сегодняшний день не существует, однако мы можем его рассматривать как вербальную коммуникацию в определенном социально-психологическом и политическом контексте, в которой отправитель и получатель наделяются той или иной социальной ролью согласно их участию в PR-деятельности, которая и является предметом коммуникации.

Мы понимаем PR-дискурс как любую передачу сообщений, предназначенную для информирования общественности и членов организации, установления преимущественно двусторонней коммуникации для создания и поддержания социальной гармонии, оказания влияния (например, на избирателей во время предвыборной кампании), манипулирования, убеждения, формирования определенного отношения к кому-либо или чему-либо, регулирования поведения масс, толкования определенного языкового кода и т.д., применяя при этом специальную (отраслевую) PR-терминологию.

Таким образом, в пространство PR-дискурса мы включаем не только формы общения, связанные непосредственно с протеканием PR-отношений, но и любые виды коммуникации, так или иначе связанные с этой областью и терминологически насыщенные.

В рамках данного исследования мы предлагаем два подхода к разграничению PR-дискурса — дескриптивный и критический. За основу мы взяли лингвистические исследования Е.И. Шейгал, которая, в свою очередь, предлагала эти два подхода к изучению политического дискурса.

Дескриптивные исследования основаны на классической методике риторического анализа публичных выступлений, представленных в трудах Аристотеля, Цицерона, Квинтиллиана. Мы считаем, что дескриптивный подход PR-дискурса связан с изучением языкового поведения споукперсон (от англ. spoke persons — специалисты, чья работа заключается в произнесении речей) и/или профессиональных PR-коммуникаторов: изучением языковых средств, риторических приемов и манипулятивных стратегий, вербальных конструкций, онимов и т.д., используемых PR-коммуникаторами и споукперсонами в целях убеждения.

Другое направление анализа PR-дискурса связано с изучением содержательной стороны PR-текстов и позволяет выявить когнитивные диспозиции отдельных PR-специалистов — ценностные доминанты, выбор стратегии поведения в конфликте (сотрудничество, соперничество, компромисс, уход), характер причинно-следственных связей в соответствующих фрагментах картины мира, лингвистические (терминологические) преференции.

Критический подход к лингвистическим исследованиям PR-дискурса должен быть нацелен на изучение социального неравенства, выраженного в языке или дискурсе, язык рассматривается как средство власти и социального контроля. Следовательно, PR-дискурс должен обязательно рассматриваться в ракурсе лингвополитологии. Одной из относительно новых парадигм изучения любого дискурса является когнитивный подход, позволяющий перейти от описания единиц и структур дискурса к моделированию структур сознания участников PR- коммуникации. В рамках когнитивного анализа языка также исследуется взаимосвязь языка и идеологии. PR-общение часто может носить идеологизированный характер, поскольку коммуниканты могут выступать в нем не только как личности и представлять самих себя, но и как представители институтов и политконсультантов.

Функциональную специфику PR-дискурса мы рассматриваем в двух планах: с позиции его преимущественной ориентации на выполнение той или иной общеязыковой функции, или с позиции его системообразующей интенции.

Базовой основой подходов к определению функций языка в современной лингвистике являются известные работы К. Бюлера и Р. Якобсона. К. Бюлер выделяет три ведущие функции языка, соответствующие трем ведущим компонентам коммуникации (отправителю, получателю, предметам и ситуациям): экспрессивную, апеллятивную и репрезентативную [2, с. 34].

В зависимости от ориентации на один из компонентов коммуникации (адресант, адресат, референт, сообщение, контакт, код) Р. Якобсон выделяет следующие шесть функций: коммуникативную — ориентированную на референта; эмотивную/экспрессивную, соотносящуюся с автором-отправителем сообщения; фатическую, связанную с установлением контакта; метаязыковую, направленную на толкование и раскрытие свойств кода; поэтическую, которая сосредотачивает внимание на сообщении ради него самого [13, с. 20]. По Р. Якобсону функция, ориентированная на адресата, называется коннотативной (апеллятивной). Многочисленные синонимы, встречающиеся в литературе (волюнтативная, вокативная, призывно-побудительная), выражают идею реализации интенции отправителя сообщения, донесения информации до адресата. Мы разделяем мнение Е.И. Шейгал по поводу использования термина «регулятивная функция», так как он «подчеркивает роль языка в регуляции поведения адресата» [11, с. 49].

Нами было установлено, что отмеченные выше функции являются конститутивными, присущими языку во всех его употреблениях. Функции, связанные с употреблением языка в определенных ситуациях общения, имеют более частный характер.

В процессе перевода важно помнить, что своеобразие того или иного дискурса определяется его ориентацией преимущественно на одну из названных функций. Поскольку особенностью PR-дискурса признается его слабая специализация, отсутствие четких социальных и дискурсивных границ, то в PR-коммуникации возможна реализация любой из общеязыковых функций. Принимая во внимание многофункциональность PR-дискурса, необходимо определить его коммуникативную доминанту. На наш взгляд, доминантами являются следующие функции: фатическая и информативная.

Фатическая функция связана с установлением контакта. Действительно, PR-деятельность — это в первую очередь организация коммуникативного пространства, налаживание контактов между субъектами современного рынка — как бизнес-рынка, так и политического; установление позитивных доброжелательных отношений между организацией и общественностью, организация плодотворного сотрудничества и т.д.

Однако основной функцией PR-дискурса мы признаем информативную функцию, отвечающую за беспристрастное и полное донесение правдивой информации о деятельности фирмы, о товарах и услугах, ею производимых, о политических лидерах, баллотирующихся на выборах, о ситуациях в стране, в том числе и кризисных и т.д. По нашему мнению, важность этой функции заключается в том, что PR-дискурс является средством формирования, функционирования и передачи PR-информации. Таким образом, все прочие функции сопровождаются донесением какой-либо информации до собеседника или до зрительской аудитории.

Для предвыборного PR-текста речевое воздействие является одной из целей коммуникации, на достижение которой ориентируется выбор лингвистических средств. По определению Е.Ф. Тарасова, «речевое воздействие можно представить как процесс, в структуре которого субъект воздействия развертывает активность по организации общения и по мотивации деятельности, к которой побуждается объект воздействия» [9, с. 79].

Для современного PR-пространства немаловажной функцией PR-дискурса, если мы говорим об электоральном PR, также является его использование как инструмента убеждения, то есть способности и возможности оказывать определенное воздействие на деятельность, поведение людей с помощью каких-либо средств [5; 6; 8].

Если мы признаем тот факт, что в качестве характеристик PR-дискурса может выступать убеждение, то получается, что суггестивная и персуазивная функции (функции воздействия, убеждения) являются тоже функциями PR-дискурса. «Персуазивность предполагает использование определенного набора языковых средств, обладающих сильным воздействующим потенциалом; суггестивность заключается в скрытом словесном воздействии, принимаемом на веру, то есть внушении, наведении на мысли» [10, с. 25 -- 29].

Говоря о предвыборной гонке, надо не забывать об еще одной функции PR-дискурса — экспрессивной. Языковая экспрессия — проявление индивидуальности говорящего (пишущего), находящее отражение в его речи и имеющее конечной целью оказание эмоционального и интеллектуального воздействия на читателя или слушателя. С другой стороны, функцию выражения экспрессии допустимо рассматривать в качестве вспомогательной, т.е. сопровождающей другие функции. Мы это объясняем тем, что PR-дискурс должен быть по определению эмоционально нейтрален, в нем не должно присутствовать отношение автора к тому, о чем он говорит.

Для переводчиков наиболее интересна метаязыковая функция PR-дискурса, которая направлена на толкование и раскрытие свойств кода. Под ней подразумевается пояснение терминов, особенно заимствованных, специфики их употребления, использования их в зависимости от контекста и ситуации общения, прежде всего людям, которые не сталкиваются в бытовом общении с профессиональной PR-коммуникацией. Надо заметить, что данная функция интересует исключительно лингвистов и переводчиков.

В заключение мы хотим отметить, что PR-дискурс — это особый вид институционального дискурса, обладающий своими характерными системообразующими признаками и функциями, что отличает его от других видов дискурса. Язык PR-дискурса нацелен на беспристрастное и объективное информирование, установление контакта с коммуникантом, поддержание доброжелательных отношений между организацией и ее общественностью.

Мы выделяем следующие системообразующие признаки PR-дискурса: институциональность, специфическую информативность, смысловую неопределенность, фантомность, фидеистичность, эзотеричность, особую роль фактора масс-медиа, дистанцированность, театральность, динамичность. Специфичность каждого вида дискурса выявляется не только через специфичность сферы и агентов общения, но и через его интенциональность, семиотические особенности. Специальная отраслевая терминология к ним тоже принадлежит, поэтому профессиональный переводчик должен знать не только отраслевую терминологию, но и особенности ее применения в профессиональных дискурсивных практиках.

 

Список литературы

1.    Балдина. Ю. В., Нечаева Е. А. Значимость профессиональной PR-коммуникации для коммуникативного пространства современной России // Вестник гуманитарного факультета ИГХТУ. Научный журнал. — Вып. 3. — Иваново: ИГХТУ, 2008. С. 156‒165.

2.    Бюлер К. Теория языка. Репрезентативная функция языка. М.: Прогресс, 1993. 501 c.

3.    Лутовинова О. В. Виртуальный дискурс как одно из направлений в исследовании киберпространства // Вестник ПГЛУ. Пятигорск, 2009. № 1. С. 26‒32.

4.    Нечаева Е. А. Современная PR-коммуникация как яркий пример постепенного перехода к диалогической коммуникации // Бизнес. Общество. Власть. 2011. № 6. С. 42‒53.

5.    Нечаева Е. А. Приемы речевого манипулирования сознанием, используемые в агитационном тексте // Современные технологии и тактики в преподавании профессионально-ориентированного иностранного языка. Сборник научных трудов. М.: РУДН, 2013. С. 180‒185.

6.    Нечаева Е. А. Стратегии воздействия в PR-дискурсе // Политическая коммуникация: перспективы развития научного направления: материалы Международной научной конференции/ Главный редактор А. П. Чудинов. Екатеринбург: ФГБОУ ВПО «УГПУ», 2014. С. 175180.

7.    Нечаева. Е. А. К вопросу о необходимости знания особенностей межкультурной коммуникации в работе переводчика// Актуальные вопросы переводоведения и практики перевода. Международный сборник научных статей. Вып. 6. Н. Новгород: Бюро переводов «Альба», 2016. С. 174‒184.

8.    Нечаева. Е. А. К вопросу исследования политического дискурса: употребление речевых приемов в агитационном тексте // Коммуникация в современном поликультурном мире: национально-культурная специфика построения дискурса: ежегодный сборник научных трудов. М., 2016. С. 114‒119.

9.    Тарасов Е. Ф. Речевое воздействие: методология и теория // Оптимизация речевого воздействия. М.: Наука, 1990. С. 5‒18.

10.  Чернявская В. Е. Дискурс власти и власть дискурса: проблемы речевого воздействия. М.: Флинта: Наука, 2006. 136 с.

11.  Шейгал Е. И. Контекстуальное варьирование градуальных семантических признаков // Коммуникативные аспекты значения: межвуз. сб. науч. раб. Волгоград, 1990. С49‒55.

12.  Энциклопедия социологии/Под редакцией А. М. Грицанова. М.: Книжный Дом, 2003.

13.  Якобсон. P. O. О лингвистических аспектах перевода // Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике. М., 1978. С. 16‒24.