Лексико-тематические группы арго (на материале английского и русского языков)

Ускова Анна Игоревна — кандидат филологических наук, доцент, Воронежский государственный технический университет, г. Воронеж, Россия

Статья подготовлена для публикации в сборнике «Актуальные вопросы переводоведения и практики перевода».

Одним из ключевых моментов изучения нестандартной лексики любого национального языка является рассмотрение ее в различных сферах и контекстах употребления. При этом важную роль играет также и социальная группа, использующая различные виды языковой выразительности, лежащие за пределами литературной нормы.

В последнее время особый интерес среди ученых вызывает взаимосвязь между социальными условиями существования какой-либо замкнутой группы и специфическими средствами коммуникации в ней. Данный интерес обусловливается активизацией нестандартной лексики как в разговорной, так и в публицистической речи, а также постепенным проникновением отдельных ее фактов в литературный язык.

Неоспоримым фактом является деление любого общества на классы, группы и подгруппы или так называемые субкультуры, исповедующие разнообразные культурные ценности. Само понятие субкультуры означает совокупность норм и культурных ценностей, отделяющих группу от абсолютного большинства общества.

В данной работе мы ставим перед собой цель рассмотреть взаимосвязь между социокультурными предпосылками формирования криминальной субкультуры в США и России и особенностями тематической направленности языка криминальной субкультуры — арго.

Для начала необходимо дать определение понятию криминальная субкультура: это система неформальных норм и ценностей, регулирующих поведение осуждённых в исправительных учреждениях, а также отличающих особую группу людей, регулярно и профессионально занимающихся криминальной деятельностью ^[4].

Криминальная субкультура и ее «картина мира» формируются согласно выстроенной системе ценностей в условиях экстремального социума. Так как «деятельность профессионального преступника невозможна без его принадлежности к определённой криминальной среде. Эта принадлежность означает не только нахождение лица в окружении себе подобных, общение с ними, но и идентификацию себя с преступным миром. В этой среде преступник находит моральный стимул деятельности, поддержку и относительную безопасность. В общесоциальном смысле эта среда обеспечивает сохранение и воспроизводство криминального профессионализма» ^[3].

Формирование криминальной субкультуры в США уходит корнями в начало XX века и связано с зарождением американской мафии или итало-американского криминального сообщества. Мафия начала свое формирование на восточном побережье США в Нью-Йорке и других крупных городах еще в конце XIX века после волны итальянской иммиграции. В 30-х годах XX века в США образовалось преступное сообщество «Коза Ностра». Различные преступные банды объединились, в том числе и для передачи криминального опыта новым членам группировки. Также известно еще одно преступное объединение под названием «Убийство», которое функционировало для подготовки «новых кадров» криминального сообщества. Программа обучения варьировалась от мелких краж до особенностей поведения при аресте, при этом ученики даже получали зарплату при овладении профессией ^[1].

Нельзя не отметить влияние «сухого закона» на становление преступности в США, ведь он позволил открыть новое поле деятельности, т.е. контрабанду спиртного для бутлегеров. Азартные игры в Лас-Вегасе, в последствии легализованные, но оставшиеся под контролем мафии, также стали еще одним способом «отмывания денег» для криминального сообщества.

К стабильным видам заработка для криминальной субкультуры в XX веке можно отнести терроризм, похищение людей, содействие нелегальному въезду и выезду в различные страны, не говоря уже о сверхприбыли от продажи наркотиков.

Однако в настоящее время наблюдается некая дистанцируемость глав криминальных группировок непосредственно от преступного мира. Особенно ярко это можно проследить на детях криминальных боссов, которых их отцы хотят видеть сенаторами или президентами, а не членами преступного сообщества ^[1].

Криминальная субкультура в России имеет ряд специфических отличий по сравнению с подобными группировками в других странах в связи с уникальными историко-социальными условиями развития. Главная особенность заключается в особом влиянии криминальной субкультуры на общий культурный фон российского народа.

По сравнению с США криминальная субкультура в России имеет более долгую историю существования. Факты взяточничества, мздоимства, а также злоупотребления служебным положение были известны еще в эпоху Петра I. Во времена дореволюционной России среди криминальной субкультуры уже существовала своя иерархическая система преступных профессий, система стигматизации — т. е. татуировок, символизирующих статьи и сроки судимости обладателя, а также сложная система традиций, не приветствующих убийство ^[4].

Большое значение в романтизации криминального мышления сыграли 1990-е годы XX века, когда после распада Советского Союза российское общество оказалось в ситуации «идеологического вакуума». В 2000-е годы с развитием масс-медиа и особенно глобальной сети Интернет возникли информационные ресурсы, в которых подробно описывается тюремный быт, расшифровываются понятия криминальной субкультуры, публикуются автобиографические рассказы об опыте отбывания наказания в исправительных учреждениях, критикуется деятельность правоохранительных органов, администрации исправительных учреждений и Федеральной службы исполнения наказаний в целом. Идёт обмен мнениями среди жён заключённых и подруг по переписке. Также стоит отметить множество интернет-форумов, в которых, предположительно, принимают участие бывшие заключённые, их особые специфические разделы (например, «Как выжить в тюрьме», «СИЗО», «Этап») ^[4].

Таким образом проявляется романтизация образа криминальной субкультуры среди законопослушного общества, как в литературе, так и в музыке (особенно в шансоне), на телевидении и в публичных выступлениях политиков.

По своей сути криминальная субкультура как в США, так и в России носит агрессивный характер. Она не сосуществует с культурой официальной, а противостоит ее ценностям и нормам, все чаще насаждая свою атрибутику. Одним из наиболее ярких проявлений криминальной субкультуры является ее особый и тайный язык — арго, который в полной мере отражает картину мира, присущую представителям криминальной или околокриминальной среды.

Изучая особый язык для коммуникации в рамках криминальной субкультуры, можно выявить динамику развития преступности в той или иной стране в целом, а также проследить, как различные исторические процессы находили в нем свое отражение. Проанализировав фактический материал словарей (The Concise New Partridge Dictionary of Slang and Unconventional English^[8], The Oxford Dictionary of Slang^[7], Современный русский жаргон уголовного мира^[6], Толковый словарь ненормативной лексики русского языка^[5]) с учетом важности тех аспектов культуры, которые имеют наибольшее количество синонимов, нами были определены наиболее значимые для представителей криминальной субкультуры лексико-тематические группы арго:

1)      предметы обихода;

2)      криминальная иерархия;

3)      наименование органов правопорядка;

4)      преступления и сроки заключения;

5)      наименование алкоголя и наркотиков;

6)      наименование оружия;

7)      наименование денег.

Лексико-тематическая группа «Предметы обихода» отражает вещественный мир криминальной субкультуры и объединяет в себе такие подгруппы, как пища, одежда, приборы и приспособления, помещения. Например, pad — a prison cell, carbolic dip — the bath or shower with carbolic dip given to prisoners when they arrive at a prison, garbage — any food, boob gear — prison clothing cowboy, bible -a packet of cigarette rolling papers; баланда — общее название еды в столовой ИУ, прелки — носки, весло — ложка, намордник — решетка на окне.

В лексико-тематической группе «Криминальная иерархия» представлены ступени подчинения и наименования преступных профессий. Так, на верхней ступени иерархической лестницы находится главарь преступной группировки: godfather, daddy, bigfish; пахан, князь, авторитет. Низшую ступень занимают неопытные и невлиятельные представители преступного сообщества: new meat — an inexperienced prison inmate, systems kicker — in prison, a rebellious inmate; декабрист — лицо, отбывающее административный арест за хулиганство, крыса (крысятник) — осужденный, ворующий у своих же. Особое место в иерархии занимают преступные профессии: cleaner — a hired killer, box man — a criminal who specialises in breaking into safes, black hat — a computer hacker with no honourable purpose; гастролер — вор, совершающий кражи по различным городам и на транспорте, единоличник — вор-одиночка, медвежатник — взломщик сейфов.

Для наименования органов правопорядка в лексико-тематической группе собраны лексемы с преимущественно ироничными, оскорбительными и уничижительными коннотациями: wig picker — a prison psychiatrist, boom squad — the group of prison guards who are used to quell disturbances, badge bandit — a police officer; мусор — сотрудник ОВД, живодер — хирург в ИУ, вертухай — надзиратель.

В лексико-тематическую группу «Преступления и сроки заключения» входят лексемы арго, обозначающие различные виды преступлений: check — to murder someone, black bag job — a burglary, especially one committed by law enforcement or intelligence agents; работа — преступление, мокруха — убийство, чалиться — отбывать срок. При этом значительное количество лексем используются для наименования тюремных сроков: wolf — a prison sentence of 15 years, ace — a prison sentence of one year, deuce — a two-year prison sentence, bed and breakfast — a very short prison sentence, cat-life — a prison sentence of two or more consecutive life terms; двушка — два года лишения свободы, катушка — полный срок, четвертная — 25- летний срок.

Одной из наиболее широко представленных является лексико-тематическая группа «Наименование алкоголя и наркотиков». Больше всего арготизмов имеет отношение к наименованию опиатов, особенно героину: white boy, big boss, Big Harry, BIG H; белый, большая дурь, гера, гертруда, герыч, эйч. Также встречаются лексемы, связанные с употреблением наркотических средств и алкоголя: crystal ship — a syringe, blow — a dose of a drug, especially a dose of cocaine to be snorted blooter, blues man — a methylated spirits drinker; игла — шприц; быть в бедности — страдать из-за отсутствия наркотиков, дать толчок — употребить наркотики, бухалово — спиртное, выпивка, бухать — пить спиртное, взгрев — наркотики, алкоголь.

Лексико-тематическая группа «Наименование оружия» представлена его различными видами: от самодельного до огнестрельного: chiffy — in prison, a razorblade fixed to a toothbrush handle as an improvised weapon, chiv/ chive — a knife, a razor or other blade used as a cutting weapon flamer a pistol; волына — оружие, горох — патрон, дура — пистолет.

Особое место среди лексико-тематических групп занимает категория «Наименование денег». Так как для представителей криминальной субкультуры деньги являются не средством, а целью и смыслом существования, данная категория в полной мере отражает их мировоззрение. Например, case note — a gambler’s last money, Chicago bankroll — a single large denomination note wrapped around small denomination notes, giving the impression of a great deal of money, blind — a wallet or purse; лопатник — бумажник, капуста/бабки — деньги, кусок — тысяча, рыжье — золото, гоношить — собирать деньги с осужденных в общак, кукла — нарезанная бумага в виде пачки денег, служащая для мошенничества.

Арго на лексико-фразеологическом уровне присущи две тенденции: замещение лексических единиц литературного языка своими собственными криминальными эквивалентами с одной стороны, с другой — возникновение избыточной синонимии.

Создание двух или более лексем для наименования одного и того же предмета или явления может быть оправдано только в тех случаях, когда неологизмы будут иметь какие-либо отличия от уже имеющихся в языке, например, арготизм heist обозначает понятие theft, а такие синонимы как touch the dog’s arse — car theft, till tapping — theft from a cash register when the cashier is distracted или jump-up — theft from lorries уточняют и конкретизируют особенности данного понятия ^{[2, c. 49]}.

Поиск наиболее точной лексемы, отражающей весь диапазон чувств и эмоций говорящего, приводит к выходу за рамки стандартной лексики. В результате процессов, постоянно протекающих в языке, по мере употребления многие лексемы семантически стираются, устаревают, предоставляя место новым. Поэтому для арготической системы и английского и русского языков характерна «подвижная» синонимия, притягивающая к центрам синонимической аттракции многочисленные ряды синонимов. Большее число синонимов наблюдается у тех арготических лексем, которые наделены особой значимостью для криминальной субкультуры.

Вариативность нестандартной синонимии, в отличие от литературного стандарта, проявляется в наличии большого количества полных синонимов, т.е. семантически недифференцированных наименований одних и тех же понятий. Часто данные арготизмы имеют идентичную экспрессивную окраску: barclaycard, shooty, pumpie, breakdown, gauge, two-pipe, sawed-off, smoke pole (ружье). При этом арго способно отражать антропоцентрическое мировосприятие криминальной субкультуры. Доказательством этого служат наиболее длинные синонимические ряды, отражающие иерархию криминального мира, например, ряд с доминантой «вор»: booster, rip-off artist, walk-in, heister, five finger, screwsman, hot boy, lock-worker, slicky boy, hotel barber; батя, жиган, гаврош, анархист, голубятник, жульман, домушник, клюквенник, апельсин и «доносчик»: stool pigeon, wrong’un, tube, tail, supergrass, finger louse, songbird; козел, кукушка, дятел, зуктер, свекруха, стукач, тихарь, телеграфист ^{[2, c. 48‒50]}.

В вокабуляре криминальной субкультуры можно обнаружить слова и словосочетания, обозначающие специфические реалии, характерные для преступного мира, которые вызывают трудности при передаче литературными средствами языка, т.к. часто требуют описательных приемов для пояснения понятия. В словарях подобные лексемы имеют длинные описательные дефиниции, большего объема по сравнению с объясняемым словом или словосочетанием, ср.: tweedle — a confidence trick in which a counterfeit such as fake jewellery or, in the ‘whisky tweedle’, a 30‒gallon barrel containing only a quart of alcohol is sold in the stead of a genuine purchase, duster — a metal device worn above the knuckles so that, when punching, it both protects the fist and lends brutal force to the blow; сходка — периодически собирающийся неформальный высший коллегиальный орган, состоящий из воров в законе, для решения различных вопросов (бывают региональные и общероссийские), прописка — процедура принятия новичка в криминальное сообщество, включающая в себя тесты на сообразительность (приколы), проверку знаний уголовных традиций и т.д. Все вышеперечисленные арготизмы выражают понятия, характерные для преступного мира и отсутствующие в литературном языке, поэтому они служат эмоционально-окрашенными единицами, обогащающими лексический фонд арго.

Таким образом, не вызывает сомнения факт зависимости лексико-семантической структуры арго английского и русского языков и мироощущения самих представителей криминальной субкультуры. Анализ арготического вокабуляра с точки зрения тематической направленности позволяет сделать вывод о том, что представители криминальной субкультуры стремятся дать предметам и явлениям окружающего мира свою собственную оценку. При этом экспрессивно окрашенные лексемы имеют преимущественно уничижительные и оскорбительные коннотации.

Список литературы

1.      Профессиональная преступность. [Электронный ресурс]. URL: http://www.pravo.vuzlib.su/book_z907_page_64.html (дата обращения 31.12.16)

2.      Ускова А. И. Статус арго в английском языке и художественной речи: диссертация.. к. филол. наук: 10.02.04. — Воронеж, 2014.—174 с.

3.       Шеслер А. В. Криминологическая характеристика и профилактика профессиональной преступности: Учебное пособие. — Тюмень: Тюменский юридический институт МВД РФ, 2004.—64 с.

4.      Юрьев Р. А. Функции и особенности криминальной субкультуры // Вестник Кузбасского института. 2011. № 4 (7). С. 56‒74.

Список словарей

5.      Квеселевич Д. И. Толковый словарь ненормативной лексики русского языка. М.: ООО «Изд-во Астрель»: ООО «Изд-во АСТ», 2003.—1021 с.

6.      Современный русский жаргон уголовного мира: словарь-справочник/О. П. Дубягина, Г. Ф. Смирнов. — М.: Юриспруденция, 2001.—352 с.

7.      Ayto J. The Oxford Dictionary of Slang/J. Ayto. — Oxford: Oxford University Press, 1998.—482 p.

8.       Dalzell T. The Concise New Partridge Dictionary of Slang and Unconventional English/T. Dalzell, T. Victor. — Routledge, 2007. −740 p.