Методологический плюрализм в исследовании языковой личности

Гусейнли Эмиль Сарвар-оглы — Магистрант, Российский университет дружбы народов, Москва, Россия

Статья подготовлена для публикации в сборнике «Актуальные вопросы переводоведения и практики перевода».

Несмотря на то что существует немало работ, посвященных проблеме языковой личности, эта проблема, как ни покажется странным, к настоящему времени и в российской, и в зарубежной науке все еще остается недостаточно изученной, привлекая большое внимание филологов и специалистов других отраслей научного знания. Научный интерес к ней не только не исчезает, но и постоянно возрастает. Задача постижения сущности языковой личности актуальна и в настоящее время. Это обусловлено прежде всего сложностью и многогранностью языковой личности как социокультурного явления, при исследовании которого всегда можно обнаружить его новые грани и свойства и, следовательно, прийти к новой его трактовке. Особенно возрастают возможности расширения и углубления знаний о языковой личности на этапе становления методологического плюрализма. Именно поэтому функционирование данного понятия не может ограничиваться рамками понятийного аппарата лингвистической науки. Свои права на понятие языковая личность справедливо заявляют различные науки о человеке: философия, психология, литературоведение, лингвопсихология, лингводидактика и т. д.

Рост интереса к проблеме обусловлен также переходом современного общества в качественно иное состояние, которое предполагает другие характеристики языковой личности. Интернет-коммуникации значительно расширили круг общения. В связи с этим можно даже говорить о появлении особого языка. Причем впервые этот язык возник не стихийно, а в результате целенаправленной деятельности членов интернет-сообщества. Этот язык, возникший в письменном виде, уже перешел в устную речь и уже не ограничивается рамками Интернета. Вместе с тем это довольно неразработанная еще область человеческой деятельности, а потому перед исследователями встают разнообразные вопросы. В сложившихся новых социокультурных условиях информационного общества возникает потребность в уточнении и конкретизации понятия «языковая личность».

Интерес к исследованию языковой личности обусловлен и тем, что современное жизненное и образовательное пространство характеризуется расширяющимися возможностями развития языковой личности с высоким уровнем овладения языковыми компетенциями, культурой речи. На развитие языковой личности влияют СМИ, Интернет, аудиовизуальные средства, в которых нарастают источники речевой деструктивности, связанной с использованием сленга, ненормативной лексики и нецензурных выражений. В частности, Интернет, предоставляя каждому человеку возможность стать участником сетевой коммуникации, противоречиво влияет на развитие языковой личности, накладывает значительный отпечаток на языковую личность пользователя Сети.

Все это предполагает осмысление вопроса о том, каково содержание понятия «языковая личность», в чем специфика сетевой коммуникации языковой личности.

Итак, исследование данной темы в лингвистике невозможно без привлечения философских, антропологических, социологических, психологических концепций.

Как известно, ни одну проблему невозможно решить, не зная ее истории. Не представляет исключения и проблема, вынесенная в заголовок. Чтобы разобраться в том, как трактуется понятие «языковая личность», необходимо принять в расчет все накопленные в истории знания по данному вопросу, что мы и попытаемся сделать.

Непосредственное отношение к раскрытию сущности языковой личности играют понятия «язык» и «мышление». Ведь если формирование, развитие и изменение личности обусловлено факторами внутреннего и внешнего порядка, то языку как знаковой системе принадлежит ведущая роль.

Поэтому анализ проблемы начнем с трактовки языка и речи как основополагающих понятий «жизненного мира». Для этого обратимся прежде всего к идеям немецкого философа-просветителя Гердера, которые легли позже в основу философии языка В. Гумбольдта. Так, Гердер объяснял факт существования в рамках общества у каждой отдельной группы собственной культуры следующим образом: язык и мышление взаимосвязаны, язык есть отражение духа и образа мышления народа. Он писал: «Язык есть характер нашего разума» [10].

Вышеуказанная идея Гердера в дальнейшем была развита основоположником теоретического языкознания и сравнительной антропологии В. Гумбольдтом. Гумбольдт считал структурное разнообразие языка продуктом человеческого ума. Его главная мысль заключалась в том, что каждый язык находится в распоряжении говорящего на нем: «…восприятие и деятельность человека состоят из представлений об окружающем мире посредством языка» [6, c. 81]. Внутренняя форма языка определяет ее внешнюю форму и зависит от мышления говорящего. Размышляя о языке, Гумбольдт отмечал: «Язык – орган, формирующий мышление… язык и мышление…неразрывны» [4, c. 7]. Отсюда он делал вывод о том, что различные языки есть по своей сути различные мировидения [6, c. 370].

Философские воззрения Гердера – Гумбольдта на язык и мышление впоследствии, в середине 50-х годов прошлого столетия, развивались как гипотеза Сепира – Уорфа. Она известна как теория лингвистической относительности. Американский лингвист Э. Сепир и его студент Б. Уорф под влиянием своего учителя Ф. Боаса пытались раскрыть культурное и лингвистическое разнообразие. Согласно теории лингвистической относительности, формирует, обусловливает, контролирует культуру, мышление, мировоззрение людей именно строение языка, поскольку в восприятии реального мира, возникновении системы нашего сознания язык играет роль фильтра. Этот фильтр не только облегчает видение определенных событий и признаков, но и препятствует восприятию других. На материале языка американских индейцев Э. Сепир и Б. Уорф выявили особенность, заключающуюся в том, что в этом языке при описании мира преобладают глагольные формы, т. е. описание мира происходит через движение, действие, процесс. Для индейцев мир находится в постоянном движении. Значит, по их мнению, все реальные явления и предметы действительности каждый человек пропускает через сознание, сформированное главным образом посредством языка, и формирует такое представление об окружающем его мире, которое соответствует его языковой картине мира [11].

Психолингвисты, языковеды и филологи, специально рассматривавшие вопрос о характере и границах определенной зависимости мышления и поведения людей от типа языка, частично соглашаются с мнением об определенном влиянии языка на мышление и познание, но к гипотезе Сепира – Уорфа именно об определении мышления языком они относятся скептически. Мы также соглашаемся с тем, что язык (так же, как и миф, традиции) представляет собой наиболее устойчивые императивы поведения. Он оказывает определенное воздействие на процесс становления данного индивида, привнося в его сознание то социально-психологическое своеобразие, которое отличает один народ от другого. И в этом смысле Э. Сепир был прав, когда писал, что характерные «качества голоса, фонетический облик речи, быстрота и относительная гладкость произношения, длина и построение предложений, характер и объем лексики… ориентация речи на языковые привычки своих собеседников – все это небольшая часть сложных показателей, характеризующих личность» [12, c. 248]. Но концепция Сепира – Уорфа абсолютизировала обусловленные языком различия в познавательных процессах у разных народов, которые, по существу, должны были исключить возможность их какого-либо взаимодействия.

Можно утверждать, что в работах указанных выше исследователей речь идет об имманентных языку основных функциях, что имеет непосредственное отношение к раскрытию сущности языковой личности. В языкознании выделяется достаточно много функций языка. Но в контексте нашего исследования интерес представляет мысль А. А. Леонтьева о том, что речевая деятельность есть «единство общения и обобщения», исходя из которой он и выделил такие функции языка, как коммуникативная, национально-культурная функции, функция существования общественно-исторического опыта и др [9]. Язык воспроизводит культуру, участвует в социальной интеграции, задает параметры социализации и идентификации личности. Более того, «очевидно, что человека нельзя изучить вне языка...», поскольку трудно понять, что представляет из себя человек, не услышав его речь. Но также невозможно «язык рассматривать в отрыве от человека», поскольку без личности, говорящей на языке, он остается не более чем системой знаков. Видимо, поэтому Н. Н. Вольский утверждал, что «главный путь изучения человека – изучение человеческого языка, а следовательно, главная из наук о человеке – лингвистика» [3, c. 7].

Так теоретический анализ подвел наше исследование к определению ключевого понятия – языковая личность.

В российской лингвистике понятие языковой личности было использовано еще В. В. Виноградовым. Исследуя интеракцию художественного образа и образа автора, В. В. Виноградов писал о языковой личности как о «субъекте, способном совершать речевые поступки». По мнению исследователя, языковое творчество личности есть «следствие выхода его со всех конкретных кругов, которые сужаются, тех коллективных субъектов, формы которых оно в себе носит, творчески их усваивая» [2, с. 60].

Основываясь на философских идеях В. Гумбольдта, Л. Вайсгербер в работе «Языковая личность» („Diesprachliche Persönlichkeit“) описал языковую личность в социолингвистическом контексте родного языка, которому эта личность принадлежит. На многих лексических примерах он пытался доказать зависимость мировоззрения человека от его родного языка. Таким образом, каждый язык – это особая точка зрения на мир, особое мировидение народа. Каждый язык «рисует» свою картину, изображающую действительность несколько иначе, чем это делают другие языки.

Г. И. Богин определил языковую личность как «человека, рассматриваемого с точки зрения его готовности производить речевые поступки, создавать и принимать произведения речи» [1, с. 1].

Ю. Н. Караулов определяет языковую личность как «совокупность способностей и характеристик человека, обусловливающих создание и восприятие им речевых произведений (текстов). Он исходит из понимания языковой картины мира и личности, которая сначала осваивает языковую картину мира, а затем с помощью того же языка проецирует себя в этот мир, обогащая тем самым себя и общественное сознание [7, c. 51].

Язык является способом и целью идентификации личности в мире, бытие человека заключается в обретении своей идентичности при любых обстоятельст­вах [8, с. 76]. Он остро реагирует на перемены в окружающем пространстве – на смену типа цивилизации, появление новых феноменов в социуме, культуре и науке, новых технологий. Все изменения в жизни так или иначе сказываются на языке и речи людей.

Личность, адаптируясь к разнообразной среде, творит, с одной стороны, себя в качестве социокультурного бытия, с другой – само это многообразное социокультурное бытие. Язык как результат социокультурной адаптации человека несет на себе печать человеческого присутствия, становясь таким же разноликим, как и сама личность. В то же время человек, адаптируясь к социокультурной реальности, ограничивает себя языковыми пределами, тем самым становясь homo loquens.

Разумеется, учитывая многослойность и противоречивость языковой действительности, трудно дать универсальное определение языковой личности, но работы названных исследователей-лингвистов, посвященные проблеме языковой личности, дают основание для комплексного толкования, охватывающего и лингвистический, и философский, и психологический, культурно-антропологический аспекты личности, преломленные через ее язык, коммуникацию. В этих работах были обоснованы плюрализм и положение, согласно которому языковая личность может быть понята лишь как историческое явление, несущее на себе печать конкретных условий ее эволюции. Позиция данных исследователей во многом обусловила специфику нашего понимания языковой личности, согласно которому языковая личность есть субъект, действующий в языковой действительности, социокультурном пространстве коммуникации и рефлексирующий поступающую информацию и себя в стереотипах речевого поведения.

Библиографический список

1.         Богин Г. И. Модель языковой личности в ее отношении к разновидностям текстов. Л.: АДД, 1984.

2.         Виноградов В. В. О художественной прозе. М., 1930.

3.         Вольский Н. Н. Лингвистическая антропология. Введение в науки о человеке: Курс лекций. Новосибирск: Изд. НГПУ, 2004. 238 c.

4.         Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М., 1984.

5.         Гумбольдт В. фон. О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человеческого рода // Хрестоматия по истории языкознания XIX–XX веков / Сост. В. А. Звегинцев. М.: Учпедгиз, 1956.

6.         Гумбольдт В. фон. Язык и философия культуры. М.: Прогресс, 1985. 370 с

7.         Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. 263 с.

8.         Левинас Э. Избранное: тотальность и бесконечное. М. – СПб.: Университетская книга, 2000. 416 с.

9.         Леонтьев А. Н. Общее понятие о деятельности // Основы теории речевой деятельности / Под ред. A. A Леонтьева. М., 1974.

10.     Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М., 1993.

11.     Сепир Э. Язык // История языкознания XIX–XX вв. в очерках и извлечениях / В. А. Звягинцев. В 2 ч. Ч. 2. М., 1965.

12.      Радченко О. А. Язык как миросозидание: лингвофилософская концепция неогумбольдтианства. Изд.2-е., испр. и доп. М.: Едиториал УРСС, 2005.