Теоретические и прикладные аспекты языковой игры в русском и английском языках

Узбеков Тимур Сакенович — Преподаватель кафедры современного русского языка, Узбекский государственный университет мировых языков, Ташкент, Узбекистан

В своем развитии язык каждого народа претерпевал изменения как в графическом, семантическом, морфологическом, так и в стилистическом, лексическом, звуковом оформлении. На сегодняшний день в мире насчитывается около семи тысяч языков. Это живые природные языки. Существуют искусственные социализованные языки, созданные определенной группой людей для международного общения — эсперанто и др. [1; 3]. Развитие этих языков не интенсивно, на них говорит малое количество людей, некоторые из них появляются и исчезают. В них очень ограничены образные выражения, паремии, стилистические средства и т. д.

Существуют языки, которые известны определенному кругу людей, придуманные с целью скрыть предмет беседы от непосвященных и выделить собеседников в определенные доверенные группы — жаргон (сленг, воровская феня), поросячья латынь, кирпичный язык и т. п.

Все естественные языки, как близкородственные, так и неблизкородственные, имеют сходства и различия. Всем естественным языкам свойствен один феномен: для создания нового семантико-стилистического значения слово, словосочетание и другие языковые единицы используются в ином семантическом, графическом, то есть в нестандартном значении, что порождает игровой эффект (комический, наигранно-серьезный, абсурдный, чрезмерно возвышенный или наоборот — сниженный. Такой вид языковой деятельности получил название языковая игра.

Языковая игра — интересное и сложное лингвистическое явление. Она может рождаться на всех уровнях языка: звуковом, словообразовательном, лексическом, морфологическом, синтаксическом. Языковая игра придает тексту особую окраску, выразительность, нестандартность и необычность, а ее приемами пользуются в рамках разных функциональных стилей — как правило, разговорно-бытового, художественного, публицистического.

В лингвистике языковая игра традиционно рассматривается как преднамеренное нарушение нормы языка или языкового стандарта в целях создания стилистического эффекта, то есть вызова у адресата определенной эмоциональной реакции.

Термин «языковая игра» в науку ввел австрийский философ Людвиг Витгенштейн в работе «Философские исследования». Под языковой игрой он понимал единое целое: язык и действия, с которыми он переплетен. Людвиг Витгенштейн являлся одним из крупных философов ХХ века, занимался поиском приемов прояснения концептуальных проблем философии средствами естественного языка в его действии, работе («языковых играх») [2]. Его философские идеи о языковых играх послужили основой для исследования не только философских, но и лингвистических вопросов.

Языковая игра как полифункциональное явление представляет интерес во многих языках. Концепция языковой игры Л. Витгенштейна сыграла огромную роль в ее развитии в мировой науке о языке и философии. В американском, британском, европейском языкознании присутствует явление языковой игры, но тому семантическому объему, в котором она понимается в русском языкознании, соответствует понятие не только языковой игры, но и игры слов (в англ. языке — w ord play , в немецком — Wortspiel, во французском — jeu de mots, и т. д.). Языковая же игра (language game) здесь понимается с двух позиций: 1) игра с языковыми единицами и тем самым создание неожиданного комического эффекта; 2) особый секретный язык (secret language) как особая система манипулирования словами с целью «замаскировать» текст от нежелательных слушателей [6; 7; 8]. Подобными примерами языковой игры являются p ig L atin («поросячья латынь»), b ack slang («обратный сленг»). Это своеобразный тип шифрования слова [5]. Цель языковой игры — создание комического, создание эффекта обманутого ожидания посредством манипуляции языковыми единицами.

Несмотря на то что языковая игра не направлена на образовательный процесс, некоторые примеры языковых игр можно использовать при обучении языку, дать теоретические знания и закрепить практические умения.

В известном выражении «Глокая куздра штеко будланула бокра и курдячит бокренка» [4] Л. В. Щерба, играя с морфемами, дополняет их несуществующими корнями русского языка и при этом доказывает, что все аффиксы и окончания обладают лексическим значением.

1.   Г локая: окончание -ая — показатель прилагательного женского рода, единственного числа, именительного падежа.

2.   Куздра: окончание -а — показатель существительного женского рода, единственного числа, именительного падежа. Возможно и то, что куздра мужского или общего рода, так как в русском языке существуют слова мужского (папа, юноша) и общего (жадина, умница, коллега, староста) рода с окончанием -а. Но в данном случае мы понимаем, что куздра женского рода, так как глокая гипотетически является прилагательным женского рода.

3.   Штеко: суффикс -о — показатель наречия, вероятно, образа действия.

4.   Будланула: суффикс -ну- — показатель глагола единоразового действия, -л- — суффикс глагола прошедшего времени, -а — флексия глагола женского рода.

5. Бокра: существительное мужского рода, единственного числа, винительного падежа. Слово бокр здесь одушевленное, так как имеет в винительном падеже окончание -а.

6.   Кудрячит: глагол в настоящем времени, в единственном числе, во втором спряжении.

7.   Бокренка: существительное мужского рода, единственного числа, винительного падежа; бокренок — ребенок бокра, так как суффикс -енок указывает на родовую принадлежность к бокру.

Перед нами игра, в которой неглавные морфемы слова присоединяют к вымышленным корням, что дает нам возможность порассуждать о создании слов, определении их значений, создании предложений, следовательно, развивая умения и получая навыки на таких уровнях языка, как лексикология, словообразование, морфология, синтаксис.

Составим ряд предложений на английском языке из несуществующих слов, но с использованием существующих морфем:

Uggle miggles diggle. Uggle miggles diggles. Uggle miggle diggle. Uggles miggle diggles. Uggle’s miggle diggles.

На первый взгляд, это сумбурные предложения, которые не имеют смысла ни в целом виде, ни на уровне отдельных слов. Это своеобразная игра несуществующих слов с существующими аффиксами. Данные предложения построены на словах, которых нет в английском языке, которые не имеют лексического значения. Однако в них присутствуют грамматические показатели, которые помогут в определении семантики как каждого слова, так и предложения в целом.

1.        Uggle miggles diggle. Предположим, Uggle — это человек или предмет, третье лицо, единственное число. Показатель того, что это третье лицо, единственное число, — слово miggles, так как в нем присутствует аффикс ‑es — показатель глагола в форме третьего лица, единственного числа. Следовательно, uggle (существительное, которое совершает действие) miggles (глагол) diggle (вероятно, существительное, в отношении которого совершается действие): он(-а) делает что-то. Соотнесем действие с примером: Mother bathes her baby («Мама купает ребенка») или A man builds a house («Мужчина строит дом») .

2.        Uggle miggles diggles. Слово diggles в данном случае обозначает предмет множественного числа, на который направлено действие. -es в данном случае — показатель множественности. Mother bathes her babies («Мама купает детей») или A man builds houses («Мужчина строит дома») .

3.        Uggle miggle diggle. В данном случае глагол miggle стоит в единственном числе, а это значит, что uggle, скорее всего, местоимение я, ты в единственном числе или мы, вы во множественном. I bath a baby («Я купаю ребенка»). We build a house («Мы строим дом»).

4.        Uggles miggle diggles. Uggles  — существительное во множественном числе, следовательно, глагол употребляется без аффикса -s. Diggles — во множественном числе. Mothers bath babies («Мамы купают детей») или W orkers build houses («Рабочие строят дома») .

5.        Uggle’s miggle diggles. В этом примере слово uggle’s — одушевленное существительное единственного числа, так как присутствует показатель притяжательности ‘s, то есть miggle является не глаголом, а существительным, которое относится к существительному uggle’s. D iggles в данном случае может быть или глаголом настоящего времени, или существительным во множественном числе. Mother’s son sings («Мамин сын поет») или mother’s son toys («Игрушки маминого сына»).

В рамках данной игры хорошо просматривается разница между лексическим и грамматическим значениями: грамматические показатели множественного числа и притяжательности помогают нам разобраться, что «спрятано» в этом предложении. По сути, это определенные схемы построения предложения в английском языке.

Приемы языковых игр можно употреблять и в обучении языку, что предполагает развитие знаний по изучаемому языку на уровне его нюансов.

Итак, языковая игра — это полифункциональное явление, присутствующее практически в каждом языке. Как лингвистический феномен оно вызывает интерес у лингвистов, литературоведов, журналистов, писателей, психологов, филологов, педагогов и т. д.

Языковая игра в каждом языке имеет свою специфику, имеет различия в образовании игр и сходства в целях использования, а именно в попытке выделить, акцентировать, удивить, так как главное в игре — создание эффекта обманутого ожидания. Она охватывает все уровни языка и способствует глубокому овладению нюансами языка и речи. Языковая игра полновыраженно, высококачественно, неожиданно проявляется в речи, то есть в динамике языка.

Библиографический список

1.    Власов Д. В. История применения эсперанто в России: печать, радиовещание, переписка, самиздат: Монография. М.: Импэто, 2014. 408 с.

2.    Козлова М. С. Идея «языковых игр» // Философские идеи Людвига Витгенштейна. М.: Российская академия наук, 2013. 170 с.

3.    Королевич А. И. Книга об эсперанто / АН УССР, Ин-т языковедения им. А. А. Потебни. Киев: Наукова думка, 1989. 253 с.

4.    Щерба Л. В. Языковая система и речевая деятельность. Л., 1974.

5.    Adams M. Slang: The People's Poetry. Oxford University Press, 2009.

6.    Cameron I. H. Slang dictionary. Etymologycal, hystorical and anecdotal. L.: Chatto & Windus, 1913. 429 p.

7.    Matras Y. The Romani e lement in German s ecret l anguages: Jenisch and Rotwelsch  // Matras Y. (ed.) The Romani Element in Non-Standard Speech. Wiesbaden: Harrassowitz, 1998. P. 193–230.

8.    Sikimic B. Balkan s ecret l anguages vs. m odern s lang: r omanian c ontribution // Revue des etudes sud-est Europeennes. 1992. P .  275–280.