Переводческие трансформации и проблема вариативности

Забавина Ирина Аркадьевна — Канд. филол. наук, доцент, старший преподаватель кафедры иностранных языков и коммуникативных технологий, Национальный исследовательский технологический университет «МИСиС», Москва, Россия

Как известно, языковая система функционирует благодаря ряду свойств, и вариативность — одно из этих свойств. Вариативность представляется нам проблемой в использовании переводческих трансформаций по следующим соображениям. Во-первых, стилистические варианты слова имеют критически важное значение для передачи значения в рамках исторических, географических и социокультурных особенностей устной и письменной речи. Во-вторых, отдельного исследования заслуживают морфологические и фонологические формы слов, например в диалектах и говорах.

Одни диалекты более-менее стабильны в лексическом составе; другие же, находясь в постоянном контакте с иными языками, постоянно меняются. При переводе необходимо обращать внимание на актуальность, точность и соответствие вариантов в синхронии. Для данной задачи особо актуальными являются корпусы параллельных текстов с информацией о фонологических особенностях вариантов слов. Такие инструменты позволяют отразить колорит местных наречий и говоров, вовремя заметить архаизмы и историзмы. В данной работе рассматриваются случаи использования трансформаций, необходимых для перевода исходных текстов.

Прежде чем перейти к примерам, необходимо отметить еще одну немаловажную деталь. Вспомним корпусы как источник исторических вариантов слов — мы можем обнаружить там давно забытые слова, так называемые «ветулизмы» [3]. Это дает возможность использовать своего рода отрицательный языковой материал: мы не сможем найти подходящий вариант в современных словарях и корпусах, но подберем нужный вариант в диахронии.

В лингвистической литературе весьма неоднозначно понимается соотношение историзмов и архаизмов в группе устаревших слов. Понятие историзмов не вызывает разногласий, они определяются как слова, обозначающие «реалии, исчезнувшие к настоящему времени или ставшие неактуальными в современной жизни» [5, с. 158]. Актуальность лексем находится в прямой зависимости от изменений, которые происходят в обществе.

В понимании архаизмов автор согласен с О. С. Ахмановой: это лексемы, которые «вышли из живого повседневного употребления, но не выпали совсем из языка, а, напротив, сохраняются в нем, продолжают в нем существовать как разновидность возвышенной лексики» [1, с. 174].

Процессы архаизации и историзации принципиально различны: проблема архаизма — это проблема отношений между означающим и означаемым внутри лингвистического знака; а проблема историзма — отношений между знаком как двусторонней единицей и референтом/денотатом. Обе разновидности слов — историзмы и архаизмы — объединяет хронологический маркер — ретроспективность.

В зарубежной науке в рамках отдельной научной дисциплины для обозначения рассматриваемого явления используется термин variation [6]. При переводе вариантов самым простым решением проблемы представляется калька с иностранного языка. Приведем примеры из современного стандартизованного варианта языка: для технического термина mental causation калькой будет «психическая причинность», тогда как вариантом в научной сфере является термин «ментальная каузальность»; absent qualia — «отсутствующие квалиа (qualia)»; the problem of intentionality — «проблема интенциальности»; Descartes’ argument — «аргумент Декарта» / «картезианский аргумент» [2].

В перечисленных ниже примерах мы обращаемся к историзмам и архаизмам — какие лингвистические данные необходимы при переводе текста «Преступление и наказание», написанного во второй половине XIX в.? Почему использованы нейтральные французские слово le doigt и bouclés, тогда как в оригинале мы видим русские «перст» и «курчавый»? Сравним оригинал и перевод:

Один из них без сюртука, с чрезвычайно курчавою головой и с красным, воспаленным лицом, стоял в ораторской позе, раздвинув ноги, чтоб удержать равновесие, и, ударяя себя рукой в грудь, патетически укорял другого в том, что тот нищий и что даже чина на себе не имеет, что он вытащил его из грязи и что когда хочет, тогда и может выгнать его, и что все это видит один только перст всевышнего (Ф. М. Достоевский. Преступление и наказание (1866)). — L'un d'eux, en bras de chemise, les cheveux extrêmement bouclés et le visage rouge et enflammé, se tenait debout dans une attitude d'orateur, les jambes écartées pour se maintenir en équilibre, et se frappant la poitrine de la main, reprochait d'un ton pathétique à l'autre d'être un miséreux sans aucun rang qu'il avait tiré de la boue et qu'il pouvait chasser quand il lui plairait, et que seul le doigt du Très-Haut voyait tout cela (F. Dostoïevski. Crime et châtiment (Élisabeth Guertik, 1947)).

Для русского «дворня» параллельный корпус выдает два варианта — историзм и современный, нейтральный варианты:

Праздная дворня сидит у ворот (И. А. Гончаров. Обломов (1848–1859)). — La domesticité́ oisive est assise devant le portail (букв. «слуги») / Les valets sont assis, oisifs, devant la porte cochère (букв. «слуги») (I. Gontcharov. Oblomov (Arthur Adamov (1), Luba Jurgenson (2), 1959–1988)).

В том же источнике находим аналогичный пример с вариантом, не передающим стилистические и исторические смыслы оригинала:

Возлюбишь одного себя, то и дела свои обделаешь как следует, и кафтан твой останется цел (Ф. М. Достоевский. Преступление и наказание). — Si tu n'aimes que toi, tu arrangeras aussi tes affaires comme il convient et ta chemise restera entière (букв. «рубашка») (F. Dostoïevski. Crime et châtiment (Élisabeth Guertik)).

Название комедии Д. И. Фонвизина «Недоросль» представлено в переводе как 1) « Le Dadais (ou le Mineur) » или 2) « Le dadais ou l’enfant gaté » [7].

Толковый словарь Ожегова [4] так трактует слово «недоросль»: 1. В России в XVIII в.: молодой дворянин, не достигший совершеннолетия и не поступивший еще на государственную службу. 2. перен. Глуповатый юноша-недоучка (разг. ирон.).

И в первом, и во втором случае переводчик использует лексическую транспозицию и, чтобы сохранить оба понятия слова языка-оригинала, добавляет при переводе еще одно слово, так как французское dadais имеет только одно значение, а именно « fam. Jeune homme sot et gauche dans ses attitudes ; niais, nigaud ». Для языковой репрезентации исторической семантемы (первое значение слова) добавлено слово mineur («несовершеннолетний»), которое во французском языке не является историзмом. Во втором же случае репрезентация « Le dadais ou l’enfant gaté » состоит из синонимов и не включает понятия историзма.

Таким образом, мы показали, что переводческие трансформации крайне чувствительны к историзмам, архаизмам и вариантам. Стилистические варианты слова показывают разные оттенки значения в рамках исторических, географических и социокультурных особенностей устной и письменной речи. Переводчик же не всегда обнаруживает достойный эквивалент в языке текста перевода. При этом несомненно важным вкладом на современном этапе развития лексикографии является разработка словарей историзмов и архаизмов с лингвокультурологическими комментариями.

Библиографический список

1. Ахманова О. С. Очерки по общей и русской лексикологии. М.: Учпедгиз, 1957. 295 с.

2. Душкина В. А. Особенности перевода аудиовизуальных текстов с английского языка на русский // Язык и культура: Сборник статей XXVII Международной научной конференции. Томск, 2017. С. 190–192.

3. Забавина И. А. Процессы архаизации в современном французском языке: Автореф. дис. … канд. филол. наук. М., 1995. 16 с.

4. Недоросль // URL: https://gufo.me/search?term=недоросль.

5. Шмелев Д. Н. Современный русский язык: лексика. М.: Высшая школа, 1977. 335 с.

6. Amberber M., Collins P. Language universals and variation. Westport (Conn.): Praeger, 2002. 280 p.

7. Denis Fonvizine: Le Dadais // URL: http://artgitato.com/denis-fonvizine-le-dadais.