+7 (831) 262-10-70

НИЖНИЙ НОВГОРОД, УЛ. Б. ПОКРОВСКАЯ, 42Б

+7 (495) 545-46-62

МОСКВА, УЛ. НАМЁТКИНА, Д. 8, СТР. 1, ОФИС 213 (ОФИС РАБОТАЕТ ТОЛЬКО С ЮРИДИЧЕСКИМИ ЛИЦАМИ)

ПН–ПТ 09:00–18:00

Функционально-стилистическая релевантность как критерий оценки качества перевода

Алферов Александр Владимирович — Д-р филол. наук, профессор, профессор кафедры французской филологии и межкультурной коммуникации, Пятигорский государственный университет, Пятигорск, Россия

Попова Галина Евгеньевна — Д-р филол наук, доцент, доцент кафедры иностранных языков, Астраханский государственный технический университет, Астрахань, Россия

Тамразова Илона Геннадьевна — Д-р филол. наук, профессор кафедры иностранных языков, Московский политехнический университет, Москва, Россия

Введение. Постановка проблемы. В теоретической транслятологии и дидактике перевода по-прежнему популярны некоторые категории и термины, требующие определенной ревизии с целью определения их содержательности и эффективности. Традиционными критериями оценки перевода признаны адекватность и эквивалентность. Проблема состоит в том, что объем и содержание этих понятий не в полной мере определены и разнятся в различных авторских дефинициях [8; 11], что заставляет задуматься над эвристической ценностью данных категорий-терминов.

Цель настоящего исследования — рассмотреть целесообразность применения дихотомии адекватность — эквивалентность (далее — А/Э) как операциональных категорий оценки качества перевода и в очередной раз обратиться к категории релевантности [1; 2] в приложении к теории и практике перевода [12].

Основные дискуссионные положения. Проблема адекватность — эквивалентность (дадее — ПАЭ), несмотря на долгую историю существования, остается в списке нерешенных вопросов теории и практики перевода в силу своей категориальной размытости, субъективной оценочности и метаязыковой природы.

Начнем с последнего. Метаязыковая природа ПАЭ заключается в том, что она определяется на реляционном уровне существования некоего виртуального «текста-тянитолкая», объединяющего текст (корпус) оригинала (далее — ТО) с текстом (корпусом) перевода (далее — ТП) в единое двуязычное семиотическое образование с двумя планами содержания и двумя планами выражения. Идея «общности» ТО и ТП, прокламируемая в некоторых штудиях [7], обращена к семантико-прагматической «общности» надъязыкового сознания, некоего «демиурга», определяющего непротиворечивость, стремящуюся к внеязыковой самотождественности когнитивно-концептуальной единицы, ассоциируемой с «коммуникативной целью», «содержанием», «авторским смыслом» и т. д. Такой уровень абстрактности входит в противоречие с биполярностью несовместимо-совместимых планов выражения ТО и ТП, определяющих самоидентичность «единого плана содержания». Такое концептуально-семиотическое нечто носит метауровневый характер и может рассматриваться как асимметричная, неустойчивая, динамическая система, базирующаяся на дихотомичной материальности планов выражения с их системно-типологическими противоречиями.

Вторая ипостась ПАЭ — субъективная оценочность — ставит вопрос о необходимости разработки принципов и номенклатуры объективных составляющих метаязыковой системы А/Э. Эта потребность воплотилась прежде всего в уровневой номенклатуре трансформаций (стратегий и тактик), отражающих межъязыковую асимметрию, обусловленную сравнительной системной типологией [6]. Тем не менее, этот механизм не снимает оценочной субъективности условного «демиурга-билингва», определяющего метауровневую релевантность «адекватности и эквивалентности» перевода.

Третьей ипостасью ПАЭ выступает категориальная размытость терминов адекватность и эквивалентность, которые могут находиться между собой в логических отношениях внеположенности (1), тождества (2), включения (3) и пересечения (4) [4; 5].

1.   При рассмотрении эквивалентности как симметричного соответствия языкового элемента языка источника (далее — ИЯ) своему корреляту-эквиваленту в языке перевода (далее — ПЯ) дословный перевод на уровне системного значения входит в противоречие с контекстуальным или окказиональным значением коррелята. Известно, что название знаменитого фильма «Летят журавли» (М. Калатозов, 1957) представлено на французском языке как « Quand passent les cygognes » («Когда пролетают аисты») в силу того, что французский эквивалент «журавлей» — les grues — имеет в разговорном языке значение «уличные женщины» при недифференцированной семантике глагола passer («пролетать, проходить»). Соответственно, переводческое решение о нарушении эквивалентности и замене референта вполне адекватно [3].

Таким образом, адекватность нарушения эквивалентности может быть связана с функциональной омонимией в ИЯ/ПЯ, например в употреблении одной номинации в разных функциональных сферах. К примеру, технический термин «холостой кран», имея денотатом деталь грузового крана, служащую противовесом основному рабочему крану (фр. palan à vide), однажды был переведен в сопроводительной документации поставки как robinet célibataire («неженатый рукомойник») [3]. Такой явный ляп переводчика лишь подчеркивает необходимость расширить понятие эквивалентности и включить в него функционально-прагматический компонент, стирающий границу между эквивалентностью и адекватностью.

2.   Тем не менее, при непротиворечивости контекстуальной семантики эквивалентный перевод часто (может быть, даже в большинстве случаев) рассматривается как адекватный, что дает основание считать эквивалентность и адекватность тождественными понятиями [11] и нивелировать, таким образом, релевантность дихотомии А/Э. Однако в силу функционально-семантической асимметрии ИЯ/ПЯ может возникнуть ложная эквивалентность, доминирующая в переводческом узусе и проникающая даже в двуязычные словари. Так, русскому фразеологизму «под лежачий камень вода не течет» в большинстве учебных пособий и словарей приписывается «эквивалентная» фразеологическая единица (далее — ФЕ) « pierre qui roule n’amasse pas mousse » (досл. «катящийся камень мхом не обрастает»). В действительности же смысл французской ФЕ — «кто много странствует, добра не наживает» [6, с. 1209]. Иногда такие ошибки, исторически закрепляясь в узусе, переходят в нормативное употребление переводного эквивалента ФЕ: ne pas être dans son assiette («быть не на своем месте») — «быть не в своей тарелке» (assiette — 1) тарелка; 2) место за столом (от глагола assevoir — «сажать, садиться», ср.: avoir l’ assiette solide — «прочно закрепиться, обосноваться») [6, с. 82]).

3.   Существует представление об адекватности как необходимости и уместности переводческих стратегических и тактических трансформаций (грамматических, лексических, стилистических), ведущих к эквивалентности как к результату объединения планов содержания ТО и ТП в условную единую когнитивно-концептуальную единицу («смысловой инвариант» [9]), имеющую сопоставимое (эквивалентное) иллокутивное воздействие и перлокутивный эффект [10]. Другими словами, успешное применение (адекватность) трансформаций «гарантирует» семантическую эквивалентность ТО и ТП (ср. [2]). Дидактическую рациональность такой концепции трудно оспорить, однако, как известно, искусство перевода и мастерство переводчика не ограничиваются формальным, техническим исполнением трансформационных заповедей.

Особенно остро этот вопрос возникает в случае языковой игры, авторских окказионализмов, стилистико-функциональных вариаций [9].

В этом случае сопоставление классических переводов лишь подчеркивает субъективность восприятия адекватности — эквивалентности перевода (ср.: Шекспир — Пастернак/Щепкина-Куперник/др.; Кэрролл — Набоков/Заходер/Демурова/др. (см. табл. 1).

Таблица 1. Варианты перевода выражения curiouser and curiouser [13]

Н. Демурова

В. Набоков

Б. Заходер

Все страньше и страньше!

Чем дальше, тем странше!

Ой, все чудесится и чудесится!

 

 

 

А. Кононенко

Н. Стартов

Л. Яхнин

Чем дальнее, тем хужее и хужее!

Странновее! Странновее!

Ой, заначиналось! Опять заначиналось!

 

Наиболее объективным критерием мог бы считаться критерий близости к внутренней форме (далее — ВФ) переводимой единицы в ТП [5]. В этом случае эквивалентность ВФ перевода определяется как «эквивалент» авторской концептуальной (семантико-прагматической) мотивации исходной номинации, реализуемой в лексико-грамматической и стилистически-функциональной формах [1].

С точки зрения лексико-грамматической формы несуществующая сравнительная степень прилагательного curious легко заменяется практически любой дефектной лексико-грамматической формой близкого по семантике («странно») наречия/глагола (см. табл. 1). Однако в функционально-стилистическом плане наступает «момент истины»: субъективная оценка нативного читателя перевода. И здесь проявляется статистический аспект релевантности: максимальный эффект определяется по наивному критерию нравится — не нравится в оценках нативных читателей перевода, а точнее, релевантности в когнитивной системе нативных читателей перевода. По данным интернет-опроса, среди приведенных в таблице переводов «более удачным» предстает вариант Н. Демуровой (76 %) — возможно, в силу большей распространенности (издания) ее перевода. Однако первое место по популярности занимает вариант, не вошедший в число отмеченных переводов и ставший настоящим мемом: «чудесатее и чудесатее» из радиопьесы О. Герасимова в переводе той же Н. Демуровой (1976). Таким образом, субъективность дихотомии критериев А/Э, существующая на метауровне экспертных оценок, должна подкрепляться «обратной связью» на уровне нативного читателя перевода при прочих равных условиях близости к внутренней форме в существующих вариантах ТП.

4.   Размытость объема и содержания понятий А/Э если не выхолащивает значимость самой дихотомии, то заставляет искать область совпадения этих категорий и области их расхождений. С одной стороны, обе категории в совокупности служат реперной воображаемой «линией горизонта», к которой необходимо стремиться переводчику как к недостижимой идентичности ТО и ТП. С другой стороны, асимметрия планов выражения ТО и ТП, обусловленная системно-типологическими различиями языков, ситуативно-контекстуальная обусловленность ТО, включая авторские лингвостилистические особенности, превращает ПАЭ в дилемму, требующую не дихотомической, но реляционной представленности как движения от формальной дифференциации и расхождений через трансформации к достижению концептуальной конвергенции.

В этом случае, используя концепт внутренней формы, можно, вслед за А. А. Потебней, говорить о ближайшем и дальнейшем значении номинации как о внеконтекстовом восприятии эквивалентности (дословность) и как о результате трансформации ИЯ в ПЯ, стремящейся к дальнейшему глубокому смыслу превращения ТО в ТП (и его «адекватности»). Этот переход можно представить как релевантность внутренней формы перевода [2], обладающую градуальностью [1] и непротиворечивым балансом между полюсами переводческих антиномий [8].

Следуя формуле оптимальной релевантности перевода [12]: релевантность перевода прямо пропорциональна интерпретационному эффекту как смысловой (функционально-стилистической) гармонии между ТО и ТП и обратно пропорциональна интерпретационному усилию адресата ТП, направленному на достижение такой гармонии. Другими словами, при сопоставлении ТО и ТП смысловая и эстетическая адекватности текста перевода, возникающие у носителя ПЯ, оцениваются как (не)релевантные не только экспертом-билингвом на метауровне А/Э, но и на основании определения релевантности авторской внутренней формы — авторской мотивации в тексте оригинала, (не)достигнутой посредством переводной номинации в тексте перевода в восприятии нативных читателей ТП.

Интерпретативное усилие определяется (не)соответствием потребностей читателя в функционально-стилистическом качестве получаемого текста как в виде денотативной точности (технический перевод), так и в виде поэтико-эстетического удовольствия, возникающего в когнитивно-эмоциональной системе реципиента естественно, без интерпретационных усилий [1]. Приведем пример.

В ходе исследования, материалом которого стал, в частности, перевод популярного телесериала “House, M. D.” («Доктор Хаус»), выявлялись случаи расхождения внутренней формы перевода, то есть расхождения в мотивации речеязыкового употребления в ТО и мотивации в переводческой «реноминации» в ТП. Главным вопросом исследования была оценка релевантности перевода респондентами-билингвами (пять человек) и зрителями — нативными монолингвами (пять человек) — на основании русской версии телесериала в переводе компании Lostfilm.

Результаты показали, что нарушения в «эквивалентности — адекватности» перевода отмечались в основном «экспертами»-билингвами, в то время как нативные зрители русской версии отмечали трудности в понимании фрагментов, связанных в основном с прецедентными феноменами, интерпретация которых требовала контекстуальных усилий на функционально-стилистическом уровне, но не отражалась на общем понимании смысла ТП. Рассмотрим следующий фрагмент.

Таблица 2. Фрагмент перевода сериала “House, M. D.” («Доктор Хаус»)

Foreman: Jimson weed. Found a small patch of it in his backyard. Jimson weed contains atropine. Poor man’s acid. Our kid’s been tripping on Lucy in the Sky with Cubic Zirconium; explains the pleural effusion, the heart arrhythmias [14]

— Дурман обыкновенный. На заднем дворе нашел целый куст. Эта трава содержит атропин. ЛСД для нищих. Кайфовал, как Люси в небе с алмазами. Объясняет плеврит и сердечную аритмию (перевод Lostfilm) (досл. «Наш малыш летал с Люси в небесах из циркония[1]» А. А., Г. П., И. Т.)

 

Чтобы оценить данный перевод по критерию А/Э, необходимо восстановить внутреннюю форму (мотивацию) номинации в ТО и ТП. Выражение Lucy in the sky with diamonds («Люси в небесах с алмазами») — название песни The Beatles, написанной Д. Ленноном. Первые буквы существительных в названии совпадают с аббревиатурой LSD, что в дальнейшем породило ассоциации контекста песни с препаратами, «расширяющими сознание». Этим знанием обладали лишь некоторые респонденты. При этом общий смысл фразы «кайфовал, как Люси в небе с алмазами» поняли все респонденты («был в состоянии наркотического опьянения»).

При этом нарушение эквивалентности в паре цирконий — бриллиант происходит на уровне денотата, так как в тексте фигурирует не настоящий ЛСД, а его заменитель. Адекватность перевода можно оспорить, исходя из того что буквальный перевод «Люси в небе с алмазами» у большинства нативных читателей не ассоциировался с аббревиатурой ЛСД. Однако потери адекватности компенсировались частично сленговым «кайфовал» и метафоричностью номинации «в небе с алмазами», несмотря на потерю прецедентности текста.

Таким образом, дихотомия А/Э если и может сохранять свои дидактико-теоретические позиции, то непременно должна соотноситься с градуальностью как эквивалентности, так и адекватности в плане выражения и в плане содержания, которую обеспечивает функционально-стилистическая категория релевантности перевода, определяемая соотношением когнитивного усилия и когнитивного эффекта в смысловом и эстетическом пространствах восприятия реципиента переводного текста.

Библиографический список

1.    Алферов А. В. Интеракциональная когнитивная семиотика: понятийные составляющие метода (интерпретанта, релевантность, ad hoc концепты) / Алферов А. В., Кустова Е. Ю., Попова Г. Е., Тамразова И. Г. // Вестник Пятигорского государственного университета. 2020. № 3. С. 30–36.

2.    Алферов А. В., Кустова Е. Ю., Попова Г. Е. Релевантность динамического семиозиса, или Когнитивное измерение «сказания» (о дополнительности лингвопрагматической и когнитивной парадигм) // Разноуровневые черты языковых и речевых явлений: Межвузовский сборник научных трудов. Пятигорск, 2018. С. 15–20.

3.    Алферов А. В., Попова Г. Е. Некоторые лингвокогнитивные аспекты художественного перевода // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. 2017. № 1. С. 69–71.

4.    Алферов А. В., Попова Г. Е., Тамразова И. Г. Эфемерные лакуны: релевантность дискурсивной тональности в переводе // Вестник Воронежского государственного университета. Сер. «Лингвистика и межкультурная коммуникация». 2019. № 2. С. 94–104.

5.    Алферов А. В., Тамразова И. Г. Эристическое в поэтическом переводе: семиотические коллизии формы и содержания // Индустрия перевода. 2018. Т. 1. С. 272–277.

6.    Гак В.Г. Новый большой французско-русский фразеологический словарь / В. Г. Гак, Л. А. Мурадова и др. М.: Русский язык — Медиа, 2005. 1625 с.

7.    Евтеев С. В. Лингвокультурологическая модель перевода // Вестник Брянского государственного университета. 2014. № 2. С. 329–331.

8.    Комиссаров В. Н. Общая теория перевода. Проблемы переводоведения в освещении зарубежных ученых: Учебное пособие. М.: ЧеРо, 1999. 136 с.

9.    Тамразова И. Г. Функционально-прагматические характеристики эристического дискурса (на материале французского и русского языков): Автореф. дис. … канд. филол. наук. Пятигорск, 2009. 27 с.

10.  Тамразова И. Г., Алферов А. В., Барсуков Г. Р. Эристическая тональность в переводе: семиотика вызова // Актуальные вопросы переводоведения и практики перевода: Международный сборник научных статей. Нижний Новгород, 2019. С. 132–137.

11.  Швейцер А. Д. Теория перевода: статус, проблемы, аспекты. М.: Наука, 1988. 215 с.

12.  Gutt E.-A. Translation and Relevance. N. Y.: Routledge, 2010. 284 p.

Источники

13.  Все чудесатее и чудесатее. URL: https://www.livelib.ru/story/11885-alices-adventures-in-wonderland-lyuis-kerroll.

14.  House Transcripts. House MD — 3.13 Needle in a Haystack. URL: https://clinic-duty.livejournal.com/17180.html.

[1] Цирконий — искусственный бриллиант.