Юридические термины как интегральный компонент текста международных контрактов

Соловьева Мария Сергеевна — Северо-Кавказский федеральный университет Ставрополь, Россия

Актуальность статьи заключается в том, что в современном мире все больше и больше людей сталкиваются с необходимостью участия в международных контактах. В таких ситуациях необходимо иметь хорошее понимание юридических терминов, так как они являются неотъемлемой частью любого документа или договора, заключаемого между различными странами. Кроме того, в условиях глобализации и интенсивного развития международных отношений важно понимать не только основные правовые термины своей страны, но и термины, используемые в других странах. Это позволит избежать недоразумений и ошибок при заключении международных сделок и обеспечит более эффективное взаимодействие между партнерами. Задача научной статьи заключается в исследовании роли и значимости юридических терминов в международных контактах. Статья должна раскрыть влияние юридических терминов на эффективность взаимопонимания между участниками международных отношений. Акцент в статье сделан на специфике использования юридических терминов в различных правовых системах и культурах, определена их роль в процессе заключения и исполнения международных договоров и соглашений. Интерес представляет также выявление возможных проблем и недостатков в использовании юридических терминов в международных контактах и предложение путей их решения. В качестве эмпирического материала была взята работа Бритт-Марии Эберг, в которой рассматривается систематизация случаев недопонимания в контексте межкультурного общения на английском языке, включая их источники, способы обозначения и разрешения в ходе переговоров. Результаты исследования Б.-М. Эберг показывают, что случаи недопонимания играют важную роль в процессе достижения консенсуса и могут быть использованы как коммуникативный ресурс. Тем не менее, недопонимание, вызванное социокультурными различиями и недостатком осведомленности об этих различиях, может иметь более серьезные последствия, чем языковые несоответствия.

Издревле многих лингвистов и философов интересовала проблема связи языка и культуры. Культура охватывает все сферы жизни человека, а язык является единственным средством для ее передачи. Поэтому изучение языка неотделимо от изучения культуры, так как они тесно переплетены. Академик Д. С. Лихачев говорил о культуре как о сложном многослойном понятии, которое пронизывает все стороны жизни общества [4, с. 416]. Невозможно найти человека, который был бы свободен от культурных традиций, в которых он вырос. Кроме того, каждое государство имеет свои особенности в интерпретации общественного порядка и моральных устоев. С древних времен люди использовали письменные знаки для передачи информации и составления законов. В современном обществе только письменный документ имеет юридическую силу. Юридический язык используется как в устной, так и в письменной форме и является неотъемлемой частью повседневной жизни каждого гражданина. Важность терминологии в правотворчестве соответствует значению законов в обществе. Точность выражения воли законодателя зависит от точности употребления терминов. Право отражает философские взгляды, моральные принципы и культурные традиции общества.

Юридический язык — это язык юристов и объект изучения правовой лингвистики. Он появился давно, но стал особенно популярен в XIX в. Человек создает законы на своем языке, поэтому они зависят от коммуникации и не могут существовать без языка. Как отмечает А. Н. Шепелев, важность точного использования юридических терминов определяется их специфичностью и системностью функционирования права [8, с. 66]. Неправильное использование терминов или неучет национальных особенностей может нарушить системность [8]. Поэтому специалист должен обладать знаниями не только в области права, но и в лингвистике и теории перевода, чтобы избежать ошибок. Работа с юридическими текстами может быть сложной из-за большого количества специальной лексики. Правильный перевод требует культурологических знаний и широкого кругозора, чтобы избежать использования «ложных друзей переводчика». Некоторые трудности могут возникнуть из-за терминологических словосочетаний с культурологическим компонентом значения. Например, Miranda rule / Miranda warning может быть переведено как «право не давать показания без адвоката», но для правильного понимания этого выражения необходимы специальные знания.

По мнению М. В. Батюшкиной, юридические термины являются неотъемлемой частью текста международных контактов и имеют важное значение для обеспечения точности и ясности правовых документов, а также для предотвращения возможных недоразумений и конфликтов между сторонами [2, с. 209]. В данной статье будут рассмотрены основные аспекты использования юридических терминов в международных контактах, их роль в процессе взаимодействия между различными юридическими системами и способы их правильного использования.

В первую очередь необходимо определить понятие юридического термина. Юридический термин — это слово или фраза, которые имеют специальное значение в правовой сфере и используются для описания правовых концепций, процедур, норм и правил. Они обладают точными и однозначными определениями, которые установлены законом или приняты в юридической практике.

В международных контактах юридические термины играют важную роль в процессе заключения и исполнения договоров, соглашений и других правовых документов. Они позволяют сторонам согласовать и установить общие правила и условия, а также определить права и обязанности каждой из сторон. Без использования юридических терминов текст международного контракта может быть неоднозначным и быть подвержен интерпретации, что может привести к спорам и конфликтам.

Одним из важных аспектов использования юридических терминов в международных контактах является их единообразие и унификация. В связи с различиями в правовых системах разных стран один и тот же термин может иметь различные значения. Поэтому для обеспечения понятности и предотвращения недоразумений необходимо использовать унифицированные термины, которые приняты в международной юридической практике или установлены в международных договорах.

Кроме того, важно учитывать контекст использования юридических терминов. Они могут иметь различное значение в зависимости от ситуации и области права, в которой они используются. Например, термин «контракт» может означать договор в общем смысле, а также иметь более узкое значение в контексте определенной отрасли права, например контракт в области международной торговли.

И. С. Алексеева обращает внимание на то, что при использовании юридических терминов в международных контактах необходимо обращать внимание на их перевод на другой язык, учитывая предмет и контекст. При переводе могут возникнуть различные трудности, связанные с несоответствием между правовыми системами разных стран. Поэтому важно обеспечить точный и соответствующий перевод юридических терминов для предотвращения недоразумений и конфликтов [1, с. 352].

Для удобства анализа юридическую лексику можно разделить на классы в зависимости от способа номинации понятия (термины, терминонимы, профессионализмы). Также принадлежность лексемы к определенной отрасли права является еще одним параметром классификации. Выделение реалий, таких как топонимы, антропонимы, апеллятивы и фразеологизмы, также является параметром классификации специальной лексики.

Эти классификационные основания актуальны для описания терминологических систем одного языка, а также для контрастивных исследований. При сравнении правовой терминологии английского и русского языков появляются другие классификационные признаки.

Е. А. Сенникова указывает на существование также различий в использовании юридической терминологии в американском и британском вариантах английского языка. Например, для обозначения министерств и должностей в правительстве используются разные термины в США и Великобритании. Эти различия могут создавать трудности при переводе, так как их не всегда можно найти в двуязычных словарях [5, с. 532].

Еще одним примером специфики британской и американской терминологических систем является классификация преступлений. В прошлом английская и американская системы классификации преступлений были одинаковыми. Как отмечает Н. Д. Голев, они включали felonies, misdemeanours и treasons с родовым термином crime. Однако существовали различия в подклассификации felony и misdemeanor [4, с. 44].

Нужно отметить также применение в международных правовых документах и дипломатических актах некоторых терминов и выражений на латинском языке. Это, например, jus cogens (общая императивная норма, «неоспоримое право»), opinio juris («правовое мнение», признанное как правовая норма), pacta sunt servanda («договоры должны соблюдаться»), persona non grata («нежелательное лицо» в дипломатическом праве). Международное право проявляет уважение к национальной терминологии, включая оговорку, что в случае использования термина, не определенного в договоре, его значение определяется законодательством соответствующего государства. Например, в двусторонних соглашениях об избежании двойного налогообложения доходов и имущества указывается, что термин «недвижимое имущество» имеет значение, определенное законодательством той страны, где находится это имущество.

Очень распространена практика договорной интерпретации терминов. Это означает, что в текст договора включается специальная статья под названием «Употребление терминов», обозначающая, что данная интерпретация применяется только «для целей настоящего договора» или «для целей настоящей конвенции».

В. Ю. Трубачев приводит пример из международных конвенций: так, в ст. 2 Венской конвенции о праве международных договоров даны определения таким терминам, как «договор», «ратификация», «принятие», «оговорка», «договаривающееся государство», «третье государство» и др. В ст. 2 Венской конвенции о правопреемстве государств в отношении договоров объясняются также такие термины, как «правопреемство», «государство-предшественник», «государство-преемник». А в ст. 1 Конвенции ООН по морскому праву разъясняются термины «район», «орган», «загрязнение морской среды» и др. [6, с. 8].

Необходимо обратить внимание на следующие проблемы в терминологии. Во-первых, слово «право» имеет два различных значения. С одной стороны, оно относится к системе юридических норм, которые формируют правовую систему или отрасль права. Примеры таких терминов включают «российское право», «международное право», «конституционное право», «гражданское право», «международное гуманитарное право», «международное морское право». С другой стороны, «право» может относиться к субъективным правам участников правовых отношений. Примеры таких прав включают право на жизнь, свободу, образование, обращение в межгосударственные органы, заключение международных договоров, самооборону, свободное судоходство в открытом море, право нации на самоопределение.

Во-вторых, в международном праве один и тот же термин может использоваться как общее понятие и для обозначения более конкретных категорий. Например, «международный договор» может относиться как к обобщающему понятию для всех международных актов с одинаковыми формальными признаками (договор, соглашение, конвенция, протокол, пакт), так и к отдельной отрасли международного права или разновидности таких актов. Аналогично, «международная конференция» может включать не только многосторонние встречи, но и совещания и конгрессы.

В-третьих, один термин может использоваться для обозначения различных явлений. Например, «протокол» может означать самостоятельный договор, приложение к договору или конвенции, а также процедуру или порядок определенных официальных действий.

В-четвертых, в научной и учебной литературе появляются новые понятия, которые используют уже существующие термины с другим содержанием. Например, термин «международное гуманитарное право» традиционно относится к нормам, связанным с защитой прав человека во время вооруженных конфликтов. Однако в некоторых учебниках и книгах этот термин используется для охвата всего комплекса международных норм о закреплении, реализации и защите прав и свобод.

В-пятых, за похожими словосочетаниями могут скрываться различные международно-правовые категории. Примерами являются термины «открытое море», «открытое небо», «открытая суша». Такие сходства могут приводить к ошибкам. С. П. Фокина отмечает как один из наиболее ярких примеров путаницу между юридически неоднозначными категориями «выдача» и «передача» [7, с. 485].

1.   Для решения проблемы с двумя значениями слова «право» можно использовать контекстуальные пояснения при его использовании. Например, перед использованием термина можно указывать, что речь идет о системе юридических норм или о субъективных правах участников правовых отношений.

2.   Для устранения неоднозначности в использовании терминов в международном праве можно создать четкую классификацию и определение каждой категории. Например, можно разделить международные договоры на общие и специальные, а международные конференции — на многосторонние встречи, совещания и конгрессы.

3.   Для различных значений одного термина можно использовать синонимы или более точные определения. Например, вместо использования термина «протокол» для обозначения разных явлений можно использовать термины «самостоятельный договор», «приложение» или «процедура».

4.   Для новых понятий, использующих уже существующие термины, можно вводить новые термины или давать им более конкретные определения. Например, для отличия нового понимания «международного гуманитарного права» от его традиционного значения можно использовать термин «расширенное международное гуманитарное право».

5.   Для различных международно-правовых категорий с похожими словосочетаниями можно использовать более точные термины или давать подробные определения. Например, можно использовать термины «международные воды», «международное воздушное пространство» и «территория без национального суверенитета» вместо общего термина «открытая суша».

В ходе исследования было выявлено, что эти термины оказывают значительное влияние на эффективность взаимопонимания между участниками международных контактов. Кроме того, в статье рассмотрена специфика использования юридических терминов в различных правовых системах и культурах, а также их роль в процессе заключения и исполнения международных договоров и соглашений.

Однако статья также обнаружила некоторые проблемы и недостатки в использовании юридических терминов в международных контактах. Для решения этих проблем предлагается несколько путей, указанных выше.

В целом статья подчеркивает важность правильного использования и понимания юридических терминов в международных контактах, а также необходимость постоянного совершенствования и согласования в этой области. Только при соблюдении этих условий можно достичь более эффективного и успешного взаимодействия между участниками международных отношений.

Библиографический список

1.    Алексеева И. С. Введение в переводоведение. М.: Академия, 2004. 352 с.

2.    Батюшкина М. В. Юридическое понятие и юридический термин: особенности соотношения и определений (на материале российских законов) // Вестник Кемеровского государственного университета. 2020. Т. 22, № 1 (81). С. 207–215.

3.    Голев Н. Д. О специфике языка права в системе общенародного языка и ее юридического функционирования // Юрислингвистика-5: Юридические аспекты языка и лингвистические аспекты права / Под ред. Н. Д. Голева. Барнаул, 2004. С. 41–59.

4.    Лихачев Д. С. Избранные труды по русской и мировой культуре. СПб: Изд-во СПбГУП, 2006. 416 с.

5.    Сенникова Е. А. Проблемы и способы перевода английской юридической терминологии // Студенческая наука и XXI век. 2021. Т. 18, № 1–2 (21). С. 532–534.

6.    Трубачев В. Ю. Феномен дипломатии данных: ключевые термины, методология исследования и вызовы на современном этапе // Международные отношения. 2021. № 2. С. 3–11.

7.    Фокина С. П., Романова Е. Н. Лексико-семантические аспекты перевода юридического текста в международно-правовом контексте (на материале английского языка) // Мир науки, культуры, образования. 2021. № 3(88). С. 479–481.

8.    Шепелев А. Н. Юридический язык как явление правовой жизни // Вестник Тамбовского университета. Сер. «Гуманитарные науки». 2015. № 8 (148). С. 65–70.

9.    Öberg B.-M. Incipient Miscommunication as a Resource in International Negotiations // Hermes, Journal of Linguistics. 1995. No. 15. P. 81–110.