Проблема наименований персонажей в русских переводах сказки Л. Кэрролла «Алиса в Стране чудес»
Платонов Сергей Сергеевич — Студент, Арзамасский филиал Нижегородского государственного университета им. Н. И. Лобачевского, Арзамас, Россия
Статья подготовлена для публикации в сборнике «Актуальные вопросы переводоведения и практики перевода».
Форма обращения, выраженная именем собственным, – весомый параметр, конституирующий лингвосоциальный имидж объекта дескрипции. Антропонимы возникают путем вторичной генерации представления о том или ином феномене действительности в сознании носителей языка.
Творцы имен придают называемому объекту не только символьное наименование, они облекают в относительно лапидарную форму свое видение описываемого. Отсюда следует, что обратив пристальное внимание на идентификатор, исследователь становится способным выстраивать дедуктивные логические цепочки, шаг за шагом производя фильтрацию наличного массива информации [2].
Имя, ярко и недвусмысленно связанное с владельцем за счет тесно скованных уз, обеспечивает потенциально повышенную меткость определения. Доступность формулировки – двусторонне обусловленный процесс, зиждущийся на когнитивном фундаменте, солидность которого обеспечивается мощью перцептивного потенциала участников актов транзита информации, то есть реципиента и адресанта.
В случае со сказками адресанты снижают противоречие со стороны реципиента путем фокусирования на детской аудитории, учета ее возможностей и потребностей. Понимая, что попытка переложения сказки, изначально написанной на английском языке и ориентированной, соответственно, на ментальность носителей английского языка и культуры, не может привести к написанию эквивалентного в содержательном плане продукта творческой деятельности, различные переводчики выполняли задачу передачи духа и буквы сказки, оперируя персональными навыками и своеобразным видением сказочной среды [3].
В России наибольшее признание получил перевод, выполненный Ниной Михайловной Демуровой. Нина Михайловна, являясь литературоведом, занимающимся проблемами исследования литературы Великобритании и США, заложила каноны перевода сказки «Алиса в стране чудес» на русский язык.
Что касается имен собственных, переводчик присвоила героям сказки Льюиса Кэрролла следующие имена: Alice – Алиса, White Rabbit – Белый Кролик, Mad Hatter – Болванщик, Knave of Hearts – Валет червей, Gryphon – Грифон, Queen of Hearts – Королева червей, King of Hearts – Король червей, March Hare – Мартовский заяц, Dodo – Додо, Caterpillar – Синяя гусеница, Dormouse – Соня, Mock-Turtle – Черепаха Квази, Cheshire-Cat – Чеширский кот, Little Bill – Ящерка Билль, Pat – Пэт [1].
Это англо-русское переложение, согласно оценкам экспертов, – классическое и наиболее адекватное оригиналу.
В сравнении с другими переводами выделяются имена Болванщика и Черепахи Квази. Наименование «Болванщик» содержит лаконичное толкование идиоматического словосочетания Mad Hatter, легко понятного для англоязычной публики и, как правило, не настолько знакомого русскоязычным читателям. Путем использования данного варианта перевода качественно сохраняется и транслируется идея, стоящая за английским именем.
«Mock-Turtle» превратился в «Черепашку Квази». Термин «квази» нечасто встречается в детских сказках, и его использование позволяет ловко продемонстрировать медлительно-эгоцентрический характер чопорного Черепашки, в то же время указывая на его неполноценность и несоответствие занимаемой позиции в сказочном мире.
“I went to the Classical master, though. He was an old crab, he was.”
“I never went to him,” the Mock Turtle said with a sigh. “He taught Laughing and Grief, they used to say.” …
«… – Настоящий классик! – со вздохом сказал Квази. – Но я к нему не попал... Говорят, он учил Латуни, Драматике и Мексике...»
Как явствует из вышеуказанного отрывка, фантомно-двуличная сущность Черепашки Квази отражается переводчиком путем небуквального перевода, однако канва, в которой происходит раскрытие персонажа, конформна относительно манеры оригинала.
Владимир Владимирович Набоков использовал иной подход. Его версия перевода не отличается точностью применительно к вопросу о следовании форме оригинала, но является высококачественной адаптацией сказки к русской культуре. Заменив высмеиваемые Льюисом Кэрроллом английские нравоучительные стихотворения на русские классические и фольклорные произведения, Владимир Владимирович, смог, согласно оценкам литературоведов, передать содержательную сторону сказки, дерзновенно бросающей вызов нравоучительным работам, злободневным для Англии периода творческой деятельности автора «Алисы в Стране чудес».
Персонажи у В. В. Набокова приобрели следующие имена: Alice – Аня, White Rabbit – Дворянин Кролик Трусиков, Mad Hatter – Шляпник, Knave of Hearts – Валет Червей, Gryphon – Гриф, Queen of Hearts – Королева Червей, King of Hearts – Король Червей, March Hare – Мартовский заяц, Dodo – Дронт, Caterpillar – Гусеница, Dormouse – Зверек Соня, Mock-Turtle – Чепупаха, Cheshire-Cat – Масляничный Кот, Little Bill – Яша-Ящерица, Pat – Петька.
Подобная зияющая пропасть между формами выражения наименований на английском и русском языках благодаря мастерству переводчика не помешала передать авторскую интенцию. Напротив, в сравнении с калькированием или дословным переводом подобная манипуляция упростила понимание сказки для русскоязычной аудитории, которая автоматически избавилась от необходимости поиска дополнительных фоновых сведений, прояснявших белые пятна на ментальной карте восприятия произведения [1].
“It’s a Cheshire-Cat,” said the Duchess, “and that’s why. Pig!”
“I didn’t know that Cheshire-Cats always grinned; in fact, I didn’t know that cats could grin.”
“They all can,” said the Duchess; “and most of ’em do.” …»
«… Это – Масляничный Кот, – отвечала Герцогиня, – вот почему. Хрюшка!
– Я не знала, что такие коты постоянно ухмыляются. Впрочем, я вообще не знала, что коты могут это делать.
– Не всегда коту масленица, – ответила Герцогиня. – Моему же коту – всегда. Вот он и ухмыляется. …»
Приведенный отрывок иллюстрирует обоснование автором данного Коту имени путем вкрапления поговорки. Данный прием искусно обыгрывает творческое решение В. В. Набокова, но профилирует основу для ощутимой переводческой погрешности.
Одновременно подобная интерпретация имен собственных (и произведения в целом) не предоставляет, в противоположность оригиналу и переводу, к примеру, Н. М. Демуровой, возможности в достаточной степени ознакомиться с более формальными сторонами среды, в которой происходило действие произведения: изначальные фоновые условия замещены более доступными для русскоязычной аудитории [4].
Сопоставление двух наиболее ярких переводов сказки Льюиса Кэрролла «Алиса в Стране Чудес» делает очевидным факт отчасти парадоксального, высокого, пусть и разнонаправленного, соответствия оригиналу. Переводчикам удалось достичь подобных показателей путем тщательного отслеживания той самой путеводной нити, которая пронизывает воздушный в своей константности мир сказки Льюиса Кэрролла. Читатели, в свою очередь, получили в распоряжение профессионально изготовленные средства ориентирования в сказочном измерении, прошедшие процедуру логической инкапсуляции, сопряженной со скрытым от глаз читательской аудитории абстрагированием.
Полученные в результате сравнительного анализа сведения в очередной раз выявляют необходимость тщательного подбора формы при назначении имени, поскольку оно во многом предопределяет имиджевые параметры объекта присвоения имени.
Библиографический список
1. Демурова Н. М. Льюис Кэрролл. М.: Молодая гвардия, 2013. 405 с.
2. Пропп В. Я. Поэтика фольклора. / Составление, предисловие и комментарии А. Н. Мартыновой. М.: Лабиринт, 2008.
3. Chomsky N. Syntactic Structures. Walter de Gruyter, 2002.
4. Heyman S. “Nonsense” in Keywords for Children's Literature. N. Y.: New York University Press, 2011.