Сопоставительный анализ переводов романа-антиутопии Энтони Бёрджесса «Заводной апельсин», выполненных В. Б. Бошняком и Е. Г. Синельщиковым

Остапенко Софья Сергеевна — Студент, Краснодарский филиал, Российский экономический университет им. Г. В. Плеханова Краснодар, Россия

Еремеева Алёна Александровна — Канд. филол. наук, доцент, Краснодарский филиал, Российский экономический университет им. Г. В. Плеханова Краснодар, Россия

Перевод представляет собой сложную интеллектуальную практику. Как всякая деятельность, он требует реализации определенных знаний, умений и навыков. Серьезным заблуждением является мнение, что знания иностранного языка вполне достаточно для того, чтобы быть переводчиком.

Центральной задачей переводоведения является оценка качества перевода. В современном мире многие лингвисты и философы посвятили свои работы этой проблеме, так как данная тема является актуальной в любое время и в любом обществе. В ее основе находится поиск и создание перевода, который будет удовлетворять требованиям адекватности, эквивалентности и норме перевода. Во время обработки текста у переводчика могут возникнуть трудности [6], в частности проблема передачи информации при работе со сленгом.

В качестве примера мы рассмотрим произведение Энтони Бёрджесса «Заводной апельсин». Роман-антиутопия получил название от термина, употребляемого среди лондонских кокни — жителей рабочих районов Ист-Энда. Кокни старшего поколения говорят о необычных или странных вещах, что они «кривые, как заводной апельсин», имея в виду, что это самые причудливые и непонятные вещи.

Энтони Берджесс семь лет прожил в Малайзии; на малайском языке слово orang означает «человек», а английское orange означает «апельсин».

Автор владел многими языками: русским, немецким, испанским, итальянским, валлийским, японским и родным для него английским. Эти знания пригодились ему в создании искусственного языка надсат, которым пользовались герои его книги.

Роман состоит из четырех частей. В первой автор знакомит читателя с захватывающим миром пятнадцатилетнего подростка Алекса. Во второй главный герой попадает в тюрьму «Уондсворт». Берджесс показывает, что отбывание тюремного срока не приводит к очищению и исправлению характера и преступной сущности человека.

После двух лет заключения Алекс неожиданно получил возможность выйти на свободу: любому, кто согласится провести над собой эксперимент, обещана амнистия. Главный герой не задумывается о последствиях и незамедлительно соглашается.

Суть эксперимента заключается в применении коррекционной терапии путем подавления сознательной тяги к разбою, грабежу и насилию. Принудительно показывая подростку жестокие фильмы, из него пытаются сделать законопослушного гражданина, так как при наблюдении противоправного действия или желании его совершить у юноши возникают психологические негативные ощущения, мешающие ему пойти на преступление.

Испытания Алекса после выхода из тюрьмы описаны в третьей части произведения. На своем пути главный герой встречает всех своих предыдущих жертв, которые жестоко отомстили ему за прошлое. Не упустят возможности поиздеваться над беззащитным подростком даже те, кто увидит его впервые. После неудачной попытки самоубийства Алекс получил множество травм, и все привитые рефлексы исчезли: юноша покидает больницу «вылеченным».

Итак, многие сцены и действия в романе Берджесса описаны с помощью сленга надсат — вымышленного языка, на котором в произведении общаются подростки [3, с. 416].

Надсат использует синтаксическую структуру английского языка; часть словарного запаса английская, часть вымышленная, созданная автором преимущественно на основе русского языка. Бёрджесс, который был не только писателем, но и лингвистом, сосредоточился на лексическом уровне создания языка, сохраняя при этом грамматическую систему английского языка. На каждую страницу романа приходится около 12 неанглийских слов, преимущественно это имена существительные [7, с. 536].

Большинство слов надсата представляет собой записанные латиницей и при этом иногда искаженные слова из русского языка (obezumel — «обезумел», tshai — «чай», pushka — «пушка»). Помимо этого присутствуют сленговые образования из европейских языков, а именно французского и немецкого, заимствования из рифмующегося сленга кокни и слова, выдуманные Бёрджессом.

При языковом анализе текста удалось выделить 241 выдуманное слово и выражение, 187 из которых имеют русское происхождение [5, с. 64]. В результате восприятие и понимание надсата представляет значительные трудности для англоязычного читателя, сталкивающегося со словами незнакомого языка, значение которых в оригинале объясняется лишь изредка, путем указания синонимических слов самим рассказчиком: Dim had a real horrorshow length of oozy or chain (англ. — oozy или цепь) round his waist, twice wound round, and he unwound this and began to swing it beautiful in the eyes or glazzies (англ. — глаза или glazzies).

Рассмотрим отрывок из книги в оригинале и на русском языке:

There were four of us to six of them, like I have already indicated, but poor old Dim, for all his dimness, was worth three of the others in sheer madness and dirty fighting. Dim had a real horrorshow length of oozy or chain round his waist, twice wound round, and he unwound this and began to swing it beautiful in the eyes or glazzies. Pete and Georgie had good sharp nozhes, but I for my own part had a fine starry horrorshow cut-throat britva which, at that time, I could flash and shine artistic. So there we were dratsing away in the dark, the old Luna with men on it just coming up, the stars stabbing away as it might be knives anxious to join in the dratsing .

Данный фрагмент в переводе Владимира Борисовича Бошняка звучит так:

Нас было четверо против шестерых, хотя это я уже говорил, но зато у нас был balbesina Тем, который, при всей своей тупости, один стоил троих по злости и владению всеми подлыми хитростями драки. У Тема вокруг пояса была дважды обернута увесистая tsepp, он размотал ее и принялся shurovatt ею у недругов перед глазами. У Пита с Джорджиком были замечательные острые nozhi, я же, в свою очередь, не расставался со своей любимой старой очень-очень опасной britvoi, с которой управлялся в ту пору артистически. И пошла у нас zaruba в потемках — старушка-луна с людьми на ней только-только еще вставала над горизонтом, а звезды посверкивали, будто nozhi, которым тоже хочется vstriatt в наш drasting [1, с. 222] (выделение наше. — С. О., А. Е.) .

Продемонстрированный выше перевод В. Бошняка отвечает всем требованиям эквивалентности и адекватности. Стиль оригинала очень точен. Однако несмотря на то что переводчик старался выделить слова надсата и для этого записал их латиницей, они, к сожалению, теряются среди других сленговых слов. Это привело к тому, что надсат в переводе В. Бошняка воспринимается как странный, ни на что не похожий сленг только визуально. При этом читатель практически не задерживает внимание на этих словах, поскольку все они хорошо ему знакомы. А то, что среди слов надсата встречаются и обычные жаргонные слова (fig, kal, tykva, kisa), еще больше сбивает с толку [4, с. 304].

Проанализируем перевод на русский язык этого же отрывка, выполненный Евгением Григорьевичем Синельщиковым:

Их было шестеро, но нас это не колыхало. В те времена все ходили стаями по четыре-шесть человек — столько помещалось в  кары . Лишь изредка мы объединялись в большие банды для ночных файтингов уолл на уолл. Они заметили нас, так же как и мы их. Вот это будет настоящий дратсинг — с ножами, кастетами, цепями и бритвами [2, с. 144] (выделение наше. — С. О., А. Е.).

Здесь можно увидеть, что Е. Синельщиков заменил в переводе русские слова жаргонными американизмами (кары, файтинги, уолл, драстинг), но недостатком такого варианта перевода является то, что английские слова слишком хорошо знакомы многим русскоязычным читателям и активно используются в русском сленге. Кроме того, активное использование сниженной и грубой лексики привело к тому, что смысл текста исказился [8, с. 400].

Таким образом, можно сделать вывод, что надсат основан на русской лексике, при переводе «Заводного апельсина» на русский язык необходимо было найти способ сохранить его уникальность, подчеркнуть отличие от языка, который используют в романе. Основная сложность состоит в том, что для русскоязычного читателя эти слова выглядят столь же непривычно, как и для англоязычного. Автор самого распространенного перевода «Заводного апельсина» на русский язык В. Бошняк большинство слов надсата, имеющих русскоязычное происхождение, просто не переводил, хотя и подчинил их правилам русского языка (drugi — «друзья», rvatt kogti — «рвать когти» и т. д.). Сделано это было с целью хоть как-то приблизить трудности читателя перевода к трудностям читателя оригинала. В русском переводе транслитерированные и измененные слова хоть и понятны, но все же требуют определенных усилий.

Сопоставительный анализ двух переводов романа показывает, что вариант В. Бошняка является наиболее близким к оригиналу, так как транслитерированные слова в большей степени передают эмоциональный фон надсата. В варианте Е. Синельщикова перевод более свободен, что вызывает искажение восприятия, в таком переводе частично теряются и смысловая нагрузка, и стилистическая окраска высказывания. Таким образом, можно сделать вывод о том, что при переводе литературных текстов необходимо в большей степени учитывать не только номинативную функцию слов, но и их способность к эмоциональному воздействию на читателя.

Библиографический список

1.    Бёрджесс Э. Заводной апельсин / Пер. В. Бошняка. М.: АСТ: Астрель, 2011. 222 с.

2.    Бёрджесс Э. Заводной апельсин / Пер. Е. Синельщикова // Юность. 1991. № 3, 4.

3.    Березин М. Ф., Головин В. И. Общее языкознание: Учеб. для вузов. М.: Альянс, 2014. 416 с.

4.    Кодухов В. И. Общее языкознание. М.: КД Либроком, 2017. 304 с.

5.    Куликова И. С., Салмина Д. В. Теория языка: введение в языкознание. СПб. — М.: САГА: Форум, 2009. 64 с.

6.    Мартиросьян Е. Г., Еремеева А. А. Национально-культурная семантика через призму языковых средств // Политематический сетевой электронный научный журнал Кубанского государственного аграрного университета. 2016. № 116. С. 120–128.

7.    Реформатский А. А. Введение в языковедение / Под ред. В. А. Виноградова. М.: Аспект Пресс, 2010. 536 с.

8.    Семереньи О. Введение в сравнительное языкознание. М.: Эдиториал УРСС, 2015. 400 с.