Приемы передачи прагматически маркированных элементов детского мультипликационного диалога при переводе кино с английского на русский язык

Уланович Оксана Ивановна — Канд. психол. наук, доцент, доцент кафедры теории и практики перевода, факультет социокультурных коммуникаций, Белорусский государственный университет, Минск, Беларусь

Коржовник Юлия Александровна — Студент, Белорусский государственный университет, Минск, Беларусь

Сегодня мы можем с полной уверенностью заявлять о неприменимости лингвистической теории перевода с ее традиционной системой переводческих приемов к специфике передачи кинодиалога в кинопереводе в целом и ее нерелевантности при переводе детского анимационного фильма — в частности. Аргументом в пользу данного утверждения является, во-первых, тот факт, что кинодиалог выступает элементом полисемиотичного кинотекста, вплетенным в гетерогенную систему иных знаков (изображение, звуки, кинесика), что, безусловно, кардинальным образом влияет на специфику передачи текстовой составляющей при переводе кино. Во-вторых, кинотекст — это текст в его дискурсивной данности, в его органичной взаимосвязи с массивом экстралингвистических факторов, в которых он был порожден и существует: лингвокультурная среда, его функционально-коммуникативное назначение в этой среде и, безусловно, его целевой потребитель (в нашем случае — детская аудитория). И эта его дискурсивная принадлежность также влияет на процесс киноперевода, акцентируя примат функции над формой — примат эквивалентной передачи текстовой прагматики.

Тем самым, перевод детского анимационного кино требует разработки автономной переводческой технологии для передачи кинодиалога с учетом указанных его жанровых особенностей.

Контекстуально-семантический анализ кинодиалога полнометражного детского мультипликационного художественного фильма “Despicable Me” («Гадкий Я») позволил нам предложить исчерпывающую классификацию прагматически маркированных элементов (прагмем) в речи персонажей данного американского аниме. Таковыми, как нами было установлено, являются следующие элементы кинодиалога: сленговые выражения, просторечия, коммуникативные клише (паттерны), обращения, окказионализмы, образно-выразительная лексика (идиомы, фразеологизмы, тропы (немногочисленные в речи персонажей детского кино)), эпизоды комического (в киноленте для детей доминируют шутки и ирония) [2]. Данные элементы в комплексе формируют прагматику кинопроизведения и, следовательно, выступают ключевыми единицами перевода, адекватная передача которых обеспечивает транслирование в переводе эффектов, аналогичных тем, которые заложены в оригинальном произведении.

Посредством анализа параллельного корпуса кинодиалога англоязычной (оригинальной) версии фильма “Despicable Me” и его официального русскоязычного дублированного перевода («Гадкий Я») мы разработали классификацию приемов перевода кинодиалога детского анимационного фильма, а именно — систематизировали комплекс приемов передачи прагматически маркированных элементов кинодиалога при переводе кино с английского (АЯ) на русский (РЯ) язык.

Достаточно неоднозначное понятие переводческого эквивалента никоим образом не обозначает переводческий инвариант, напротив, интегрирует множество различных переводческих вариантов, именуемых эквивалентами. При этом семантическое сходство оригинальной иноязычной единицы и переводческого эквивалента может быть и полным, и частичным (причем частичным в разной степени). Можно говорить об эквивалентности как о близости семантического ядра единицы оригинала и переводческого эквивалента, а можно — о сходстве по признакам оценочности, эмотивности, экспрессивности, образности и т. д. Тем самым, важным результатом нашего исследования является установление различных приемов перевода прагматических элементов кинодиалога, интегрированных в едином традиционно принятом термине «переводческий эквивалент».

Разработанный нами комплекс приемов передачи прагмем детского анимационного кинодиалога с АЯ на РЯ включает следующие приемы: 1) семантический эквивалент, 2) коммуникативный эквивалент, 3) эмотивная замена, 4) контекстуальная замена, 5) экспрессивная замена

Семантическим эквивалентом предлагаем именовать такой прием эквивалентной передачи прагмемы, когда имеет место подбор выражения, уже существующего и закрепленного в принимающем языке и культуре, которое является функциональным соответствием выражению в оригинале с позиции семантической близости и близости эмоционально-экспрессивных и/или оценочных коннотативных компонентов. Например:

Apparently, it’s a big deal. — Ну что тут скажешь ? Шуму много .

Which of the world’s villains is responsible for this heinous crime? — Кто из великих злодеев совершил это кощунство?

I have pins and needles that I’m sitting on. — Я от нетерпения весь аж на   иголках .

Okay, here we are. Home sweet home. — Ну , вот и   приехали . Дом, мой милый дом .

Fix it? Look, it has been disintegrated. — Починить ? Как? Он испепелен.

By definition , it cannot be fixed. — Его по определению невозможно починить.

Super-cool stuff you wouldn’t understand. — Очень крутой спорт, вам этого не понять.

Детально изучив прагматически маркированные единицы на языке оригинала (АЯ), которые были переданы на РЯ с использованием приема «семантический эквивалент», мы сделали следующие выводы: при переводе прагмем на РЯ сохраняется манера преподнесения и оценка ситуации за счет использования эмоционально-окрашенных эквивалентов, а также цель высказывания, благодаря присутствию в АЯ и РЯ лингвокультурах значительного массива прагматических элементов (чаще всего относящихся к разговорно-бытовому стилю), которые характеризуются близостью семантики вплоть до тождества. Объединяющая особенность данных лексем, передача которых возможна с помощью семантического эквивалента, заключается в их номинативной функции: это экспрессивно-оценочные номинанты субъектов и объектов, действий и ситуаций, состояний и процессов. Важно отметить, что при передаче таких единиц с АЯ на РЯ зачастую имеет место изменение самой формы прагмемы: в переводе используется коммуникативно-релевантное устойчивое выражение на языке культуры реципиентной группы:

Well, I am here to put those rumours to rest.   — Я пришел пресечь сплетни на   корню .

The physical appearance of the please makes no difference.  — С пожалуйста или без пожалуйста это ничего не изменит .

I don’t go to little girls’ dance recitals! — Я не хожу на   девчачью самодеятельность .

Следующим переводческим приемом передачи прагмем в предлагаемой нами классификации является подбор коммуникативного эквивалента.

Г. Йегер определяет коммуникативную эквивалентность при переводе как отношение между текстами, существующее в тех случаях, когда оба текста совпадают по своей коммуникативной ценности, то есть способны вызвать одинаковый коммуникативный эффект. Таким образом, можно сказать, что коммуникативная эквивалентность — это отношение между текстом на исходном языке и текстом на языке перевода, которое возникает в тех случаях, когда при переходе от оригинала к конечному тексту сохраняется или остается инвариантной изначальная коммуникативная ценность произведения [4, с. 42].

В определяемом нами в качестве приема перевода прагмем коммуникативном эквиваленте мы также предлагаем акцентировать эквивалентность прагматической единицы перевода и прагматической единицы оригинала на уровне их коммуникативной значимости. Данный прием эквивалентной передачи прагмем при переводе предлагаем рассматривать как относящийся к передаче клише, восклицаний, коммуникативных паттернов — то есть коммуникативных формул (формул приветствия, прощания, эмоционального реагирования, апеллирования к собеседнику и т. д.). Данная группа прагмем в массиве достаточно разнородного класса единиц, именуемых «прагмемы», отличается своей коммуникативной ценностью, суть которой в контексте прагмалингвистики и теории речевых актов заключается, по словам В. В. Стрибижева, в следующем: «клише, являясь ситуативными дейктиками, в речевом общении выполняют метакоммуникативную функцию, то есть обеспечивают непрерывность и эффективность общения на каждом его этапе — инициализации, поддержания и размыкания речевого контакта» [3, с. 3].

При высокой степени сходства моделей коммуникативных актов в англо- и русскоязычной лингвокультурах сами коммуникативные формулы, функционирующие в данных коммуникативных актах, этнокультурно маркированы и не идентичны при сопоставимости коммуникативной ценности. Таким образом, коммуникативным эквивалентом при передаче прагмем в кинопереводе предлагаем именовать такой прием, когда имеет место замена коммуникативной формулы в оригинале на коммуникативную формулу, которая принята в принимающей культуре и языке:

What up , Larry? — Как жизнь , Лари ?

Hey, chillax. — Эй , не нуди .

Do you have any idea how lucrative this moon heist could be? — Ты соображаешь насколько прибылен лунный проект ?

The recital? Don’t. That’s stupid! — Выступление ? Вздор . Ты шутишь ?

We did it! Come on, girls, let’s go ! — Победа . Все , девочки, домой!

При рассмотрении следующего переводческого приема, названного в нашей классификации экспрессивной заменой, важным видится уточнить понятие экспрессивности.

Экспрессивность представляет собой, во-первых, способность речевой единицы транслировать субъективное отношение говорящего к содержанию или адресату речи. Во-вторых, это особая совокупность качеств единиц речи, которые обеспечивают эмоциональное или логическое усиление речи, что сопряжено с такими свойствами, как образность, интенсивность, эмоциональность, оценочность. Экспрессивность транслируется в киноречи именно перечисленными нами выше прагмемами в кинодиалоге.

Экспрессивной заменой предлагаем именовать такой применяемый в кинопереводе прием, при котором в варианте перевода на РЯ используется эмоционально-экспрессивная единица при отсутствии таковой в оригинале, или если в оригинале элемент нейтральный (прагмема отсутствует), но в переводе — элемент экспрессивный (имеет место введение прагмемы в речь персонажа).

I’ll just get another loan from the bank. They love me!  — Сейчас пойду и возьму кредит в банке — я там свой .

Go by the name of Vector. — Моя кликуха Вектор .

I invented it. — Моя фишка .

Okay, I wasn’t going to tell you about this yet, but I have been working on something very big! — Ладно . Не хотел вам об этом говорить, но раз народ просит, я готовлю крутой суперпроект.

Curse you, tiny toilet! — Чтоб тебя, сортир недоделанный!

So all I need is money from the bank to build a rocket, and then the moon is ours. — Мне лишь нужен кредит на   постройку ракеты . Тогда с луной дело в шляпе.

Экспрессивная замена имеет место, во-первых, когда в текст перевода привносится прагмема с ключевой функцией эмоционально-оценочного номинирования субъектов, объектов, явлений (кликуха, моя фишка, сортир недоделанный и т. д.), во-вторых, в разговорных формулах и клише, когда в перевод привносятся элементы просторечия, сленга, образные крылатые выражения, повышающие «градус экспрессивности»:

So if you want to go, you are going to have to walk yourselves. — Если вам надо , добирайтесь туда пехом . Скатертью дорожка .

I don’t care. Beat it! — Мне наплевать, кто вы. Брысь !

Kyle! Bad dog! No! No, no. Sit. My muffin. — Кайл ! Нет! Сидеть! Ты сожрал мой пончик!

Фиксируя экспрессивную замену как отдельный прием в переводе кино с АЯ на РЯ, мы, тем самым, обнаруживаем тенденцию большей степени декодифицированности кинодиалога на РЯ по сравнению с АЯ (по крайней мере, на материале данного мультипликационного фильма), а также стратегию экспрессивизации киноперевода.

Важным наблюдением в нашем исследовании является обнаружение приема перевода, характерного именно для детского художественного произведения, который мы предлагаем дефинировать как эмотивная замена. Эмотивная замена имеет место при передаче единицы языковой нормы в англоязычном оригинале с помощью слова с уменьшительно-ласкательным суффиксом в русскоязычном переводе:

FYI your dog has been leaving little bombs all over my yard. — Между прочим, твой маленький песик заминировал мне весь двор, шагу не ступить.

Edith! What did you put on my desk? — Эдит ! Что ты положила мне на столик?

Can I hold your hand? — Ручку мне дай .

Thanks for that image. — Спасибо за страшилку .

Do you have my cookies for me? — Принесли мне мои печенюшечки ?

Уменьшительно-ласкательные суффиксы образуют довольно продуктивную словообразовательную модель в русском языке и позволяют создавать слова с различными дополнительными значениями. Данная группа лексем носит название «диминутивы» и определяется как класс номинативных единиц, передающих «обобщенное значение малого объема, размера и т. п., обычно выражаемое посредством уменьшительных аффиксов и сопровождающееся различными эмоциональными окрасками — ласкательности, уничижительности и т. п.» [1, с. 102]. Данная категория лексем связана с конкретными функциональными стилями речи: в основном с детской речью (песик, куличик, столик). В таком случае мы можем говорить о прагматической адаптации перевода к русскоговорящей детской аудитории. С другой стороны, уменьшительно-ласкательные суффиксы являются инструментом иронизирования — подтрунирования, насмешки, имплицитного выражения сомнения в значимости происходящего, а также зачастую фамильярности, пренебрежения и даже ехидства. Диминутивы обладают способностью ироничного выражения эмоционально-оценочного отношения к предмету в соответствии с речевой ситуацией:

It’s not that impressive. — Так себе достиженьице .

You got shrunk, tiny mouthwash! — Усохни , жалкий шампунишко !

Look at you, a little tiny toilet for a little tiny baby. — Вот ты какой стал малюпусенький , для попочки .

This is too small for me! — Это не мой размерчик !

And I see you have made a list of some of your personal achievements. — Как я вижу , тут есть списочек ваших личных свершений .

Таким образом, прием эмотивной замены, обеспечивающий введение в русский текст перевода диминутивов, придает речи персонажей особую эмоциональность при одновременной имплицитной передаче отношения говорящего (ироничного, скептичного, пренебрежительного и т. д.) к явлению, ситуации, предмету. Кроме того, данные суффиксы являются моделью формообразования слов в детской речи на пути усвоения языковых норм, что помогает на определенном этапе речевого развития ребенка решать коммуникативные задачи при дефиците речевого опыта.

Еще один прием передачи прагматических элементов в речи персонажей при переводе кино мы предлагаем определить как «контекстуальная замена». В случае контекстуальной замены имеет место уподобляющий перевод, при котором предлагаемый русскоязычный эквивалент детерминирован объективными условиями и ограничениями, вызванными в первую очередь спецификой языковой системы.

К использованию данного приема мы предлагаем, во-первых, отнести случаи передачи англоязычных контаминантов — прагматически маркированных элементов разговорного АЯ (gonna, wanna, gotta) с помощью экспрессивно-нейтральных единиц РЯ, относящихся к языковой норме:

You’re never gonna get adopted, Edith. You know that, don’t you? — Тебя никогда не удочерят, ты это понимаешь?

He’s gonna be begging for mercy. — Он будет молить о   пощаде .

We’re gonna be really happy here. — Мы здесь будем очень счастливы ’

But all you gotta do to win it is knock down that little spaceship there. — Вам нужно его выиграть . Вам нужно попасть в этот звездолет.

Контаминанты, являющиеся непосредственным маркером просторечия, показателем невысокого социального статуса, при передаче англоязычной речи на РЯ опускаются, что, бесспорно, лишает текст реципиентной культуры определенной доли экспрессивности.

Во-вторых, контекстуальная замена имеет место при передаче англоязычных окказионализмов с помощью семантически и функционально равноценных русскоязычных окказионализмов: cookie robots — «роботы-печенюхи», boogie robots — «роботы-движухи», coco-nutties — «кокосинки», squid-launcher — «девайс-спрутомет».

При создании данных окказиональных элементов на языке перевода используются нетрадиционные, неактивные, нетипичные словообразовательные модели русского языка. Тем самым русскоязычный окказионализм — это продукт словотворчества русскоговорящего переводчика — креатив в системе русского языка.

В-третьих, контекстуальная замена также имеет место при подборе существующего в РЯ эквивалента, который семантически верен, но уступает по степени экспрессивности оригинальному выражению. Потеря экспрессивности при переводе в данном случае опять же предопределена спецификой семантики лексем РЯ, что ни в коей мере не является переводческой ошибкой, поскольку эквивалентность на уровне идентификации ситуации (В. Н. Комиссаров) присутствует:

Look, Gru, the point is, there are a lot of new villains out there, younger than you, hungrier than you, younger than you. — Учтите , Грю , сейчас немало перспективных злодеев . Они моложе вас, они злее вас, они моложе вас!

Well, you say that like it's a great sale day. — Что ж, милочка, ты так говоришь, словно это достижение.

Something that will blow this pyramid thing out of the water! — … проект , который затмит историю с   Египетской пирамидой .

I’ve got it . I’ve got it. So, as far as getting money for the rocket. — Я понял , я понял . Так что с кредитом на ракету?

Таким образом, анализ оригинала на АЯ и перевода на РЯ кинодиалога детского мультипликационного фильма “Despicable Me” («Гадкий Я») позволил нам представить эквивалентность перевода прагматических элементов кинотекста (ключевых единиц киноперевода) в виде ряда вариантов эквивалентов, определяемых с позиции сохранности и/или модификации прагматического признака. Можно полагать, что установленные и дефинированные нами приемы эквивалентного перевода, включающие а) семантический эквивалент, б) коммуникативный эквивалент, в) экспрессивную замену, г) эмотивную замену и д) контекстуальную замену, в своей совокупности формируют технологию передачи прагматически маркированных элементов кинодиалога при переводе детского кинофильма с английского на русский язык и могут использоваться в качестве методического руководства в кинопереводе.

Библиографический список

1.    Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. М.: Книга по требованию, 2013. 608 с.

2. Коржовник Ю. А. Речежанровые особенности детского анимационного кинотекста // Художественное произведение в современной культуре: творчество — исполнительство — гуманитарное знание: Сб. ст.; сост. А. С. Макурина. Челябинск: ГБОУ ВО «ЮУрГИИ им. П. И. Чайковского», 2020. С. 278—286.

3. Стрибижев В. В. Речевые клише в современном английском языке: метакоммуникативная функция: Автореф. дис. … канд. филол. наук: 10.02.04. Белгород, 2005. 18 с.

4. Jager G. Translation und Translations Linguistik. Halle, 1975. 87 p .